Книга Прежде всего любовь, страница 29 – Эмили Гиффин

– Ну, играть в нем в классики, пожалуй, не стоит, – смеется Сидни. – Но жена Уилла наверняка заревнует.

– Вообще-то мне это не нужно, Сидни, – к тому же я прекрасно знаю, что это невозможно. У Андреа не только есть Уилл и двое детей от него. Она при этом красивее меня, моложе и худее. Тройная победа. Я успокаиваю себя тем, что я, наверное, умнее, или веселее, или милее.

– А напомни, что тебе нужно?

– Не знаю… Хочу, наверное, чтобы он заскучал… затосковал по прошлому, – шепчу я, пока мы огибаем угол и видим в коридоре толпу хорошо одетых родителей. Кто-то болтает, а кто-то старательно заполняет бирки с именем на стойке регистрации.

– Ты его видишь? – спрашивает она, изучая толпу.

Я качаю головой.

– Может, он растолстел и облысел, – предполагает Сидни, – ищи его толстую и лысую версию.

– Нет, я недавно видела фотографию в «Атлантце». Он точно не толстый и не лысый.

– Блин, плохо.

– Господи, Сидни. Я не знаю, смогу ли я… – голос у меня дрожит. Колени тоже.

Она смотрит на меня с искренним беспокойством, из-за которого мне становится только страшнее.

– Давай, солнце, – она хватает меня за руку, – иди за мной и никому не смотри в глаза.

Я киваю и позволяю ей провести меня через толпу родителей, а потом по лестнице, в крыло первых классов. Когда мы добираемся до безопасного убежища в моем кабинете – напротив ее кабинета, – она закрывает дверь и даже запирает ее.

– Садись, – велит она, надвигаясь на меня, – прямо сюда, на пол.

Я подчиняюсь, плюхаюсь на плетеный коврик и упираюсь лбом в колени.

– Вижу Лондон, вижу Париж… – она невыносима, заставляя меня повторять эту детскую поговорку.

Я могу только слабо простонать в ответ.

– Что ты сегодня ела? – спрашивает она, опускаясь рядом и поглаживая мне спину.

– Капустный сок и черный кофе, – признаюсь я.

– И все? – ужасается Сидни и вытаскивает из своей бездонной сумки энергетический батончик. – Ешь давай. Хотя бы пару кусочков.

– Нет, – отказываюсь я, – лучше я вырублюсь, чем меня вырвет.

– Отличная идея. Ты будешь неотразима, – она усмехается, – представь только…

– Сидни! Это не поможет, – капустный сок явно просится на волю.

– Прости. Ты права, – говорит она, – дыши глубже. Вдох носом… выдох ртом…

Она показывает мне, как правильно дышать, и кислород входит в мои легкие и постепенно замедляет пульс.

– Сколько времени? – спрашиваю через пару минут.

– Почти половина седьмого. Они сейчас появятся, – она имеет в виду всех родителей, но я представляю только Уилла и Андреа. С тем же успехом они могли бы быть королевской четой. Уилл и Кейт.

– Ты в порядке?

Я смотрю на нее и киваю:

– Наверное.

– Помни, – говорит Сидни, – она не знает, что у тебя никого нет. И он тоже.

Я снова киваю, думая, как часто мне говорят, что мужчины чувствуют, когда женщина в отчаянии. Но, может быть, это не относится к женатым, которые тебя уже один раз бросили. И вообще, я больше не в отчаянии. У меня есть план, который я уже поведала Сидни.

– Не забывай, что тебе надо продержаться всего-то час, – она протягивает мне руку и помогает подняться.

– Нет, – я качаю головой, – мне надо продержаться еще девять месяцев.

Сидни распахивает глаза, взмахивая густыми накладными ресницами.

– Что? Ты уже беременна? Поэтому тебя тошнит?

– Да нет, дурочка. Я имею в виду учебный год.

– А. Справишься, конечно, – говорит она, – держи голову выше и улыбайся. И вытри помаду с зубов.

Я пальцем стираю помаду и благодарю Сидни. Почему она не моя сестра? Тогда я была бы самой ответственной в семье.

Она оборачивается, показывает мне большой палец и говорит:

– А платье все равно охренительное.

За следующие десять минут мой класс наводняют родители. Они заходят парами, а я старательно дышу, улыбаюсь, пожимаю руки и смотрю на бейджики. Справившись с этим, я ставлю автопилот на светскую беседу. Как будто это вечеринка, только без приглушенного света, коктейлей и музыки.

Здравствуйте! Очень рада познакомиться! Вы мама Люси? Ой, вы так похожи! Лето пролетело в один момент! Я так рада, что начался учебный год!

Появляются последние опоздавшие. Чуть отстающие часы над доской показывают шесть сорок пять. Уилла и Андреа все еще нет, и я начинаю надеяться, что они вообще не придут. Это же возможно. Может, у них были планы. Может, у одного из них неопасная, но заразная и некрасивая болезнь, например конъюнктивит или ветрянка. А может, они поссорились из-за меня. «Ага, надейся», – думаю я, воображая, как они ругаются, уже собравшись выходить. «Ты ее все еще любишь!» – «Нет, клянусь!» – «Зачем тогда ты так надушился?»

Так или иначе, пора начинать. Я нервно одергиваю платье, откашливаюсь и здороваюсь. Улыбка замирает на лице. В классе неожиданно становится тихо. Все ведут себя прилично. Это такой рефлекс, который есть у всех, кто снова оказывается за партой. Сколько бы лет им ни было.

– Добро пожаловать! – говорю я неестественно высоким голосом, как глава женского клуба, только что опрокинувшая банку «Ред Булла».

Я сглатываю и изо всех сил стараюсь понизить голос на октаву и опустить брови.

– Спасибо, что пришли, – на этот раз получается почти нормально.

Я смотрю на дверь, молясь, чтобы она не открылась, и двигаюсь дальше по сценарию.

Прошло всего несколько недель, но я уже уверена, что у нас собралась отличная группа. Я с огромным удовольствием познакомилась с вашими детьми и очень рада встретиться с вами. Сегодня вечером я расскажу вам о программе на этот год. Мы планируем изучать чтение, арифметику и некоторые специальные предметы, включая естествознание и обществоведение. Осмотрите класс, посмотрите на шкафчик своего ребенка. Можете оставить ему или ей записочку на завтра. И конечно, задавайте любые вопросы. Помните, что, как я всегда говорю вашим детям, глупых вопросов не бывает. Моя дверь всегда открыта.

И пока я говорю голосом Чарли Брауна, это и происходит.

Распахивается дверь, и в класс входят Уилл и Андреа. Все поворачиваются посмотреть на опоздавших, а я с удивлением замечаю, что идеальная пара не только опоздала, но еще и смущена и тяжело дышит. По крайней мере, она – смотреть на Уилла я не осмеливаюсь.

Андреа все еще красива, но, к моему облегчению, совсем не так идеальна, как мне помнится по встрече в магазине. Она набрала несколько килограммов, и ее волосы явно нуждаются в покраске – у корней золотых волос видна тускло-коричневая полоса с седыми нитями. А ее желто-оранжевая блузка промокла под мышками от пота. Рискованно надевать шелк в такой жаркий день. Она виновато смотрит мне в глаза и шепчет: