Онлайн книга «Вирус Зоны. Фактор человечности»
|
– Еще! Слушаются. Какие хорошие исполнители! Трусливые только, а так – просто идеал. Все, от «спецназа» остается только воспоминание. Без толку бродящее по коридору, утыкающееся в стены и пускающее слюни воспоминание. Угроза устранена. – Хорошая работа! – хлопаю псиоников по плечам. – Родина вас не забудет. Идите на место. А еще через несколько минут появляются двое кинетиков, а с ними платиновая блондинка лет сорока и двенадцатилетний русоволосый ангел – жена и дочь моего напарника. Девочка видит отца и с криком «папа!» кидается вперед, но я задерживаю ее на полпути. – Не сейчас, Надя, ладно? Видишь, папа очень занят? Сначала мы должны уехать из этого не слишком гостеприимного дома. Да, товарищ полковник? – Уезжайте! – хрипит Сердитых. – Я прикажу, вас выпустят! – Боюсь, вы меня не поняли. – Подхожу к нему улыбаясь и для убедительности поигрываю скальпелем. – Мы поедем на вашей машине, и вы составите нам компанию. А отказы сегодня не принимаются! * * * К востоку от Нижнего Новгорода Эх, хорошо в зимнем лесу! Особенно когда снег на деревьях. И ели. Много елей. Больших, разлапистых. И у каждой ветки свое пушистое снежное одеяло. Но нам пока было не до любования пейзажем. Мы уезжали, бежали прочь от Нижнего Новгорода с заложником на заднем сиденье. Заложника я вырубил, когда мы отъехали от дачи полковника на достаточное расстояние. Эта мера была вынужденной, потому что Сердитых всех просто утомил своими постоянными причитаниями и уговорами отпустить. За кого он нас держал, интересно? Понятно, что Калашников, особенно в присутствии семьи, мог бы еще проявить мягкость и внять его просьбам. Но только не я. Завернули к тайнику, где я оставил свой бесценный рюкзак, прихватили его и поехали на восток. Ехали не по федеральной трассе, а по идущим параллельно менее значительным дорогам – клиренс позволял. Машину вел Калашников. Дочка сидела рядом с ним, а на заднем сиденье теснились я, Ольга Петровна, супруга моего напарника, и Сердитых, который занимал чуть ли не половину места. Моя бы воля, я б его вообще в багажник запихнул, но присутствие женщины и девочки действовало в качестве сдерживающего фактора. Ольга Петровна после первых бурных благодарностей замолчала. Это и понятно – когда я вхожу в режим машины для убийств, мало у кого вообще возникает желание со мной пообщаться. Женщина интуитивно почувствовала это во мне и среагировала предсказуемо. Глеб Александрович старательно отвлекал Надю разговорами, хотя, я думаю, родителям еще придется немало потрудиться, чтобы избавить ее от ночных кошмаров после этого похищения. – Сколько проехали? – наконец осведомился я у Калашникова. – Около тридцати километров. – Хорошо. Остановите, тут мы сойдем. – Мы? – Ну да. Я и полковник Сердитых. Или вы собрались везти его до самого конца? На лицо Калашникова набежала тень. Похоже, он подумал самое плохое. Но при семье сказать не решился и заметил только: – Он же без сознания! – Ничего, у меня нашатырь имеется. Остановились. Подполковник Калашников обернулся ко мне: – Выйдем на два слова? Я кивнул. Сейчас опять будет мораль читать. Правда, поговорить так и так надо. Но тет-а-тет, без его семьи. Кое-что им слышать уж точно не следует. Мы отошли от машины на десять метров, когда Калашников наконец спросил: – Что вы собираетесь с ним делать? Я пожал плечами: – Отпущу. – Правда? – Не могу сказать, что мне это нравится, но вы же ему обещали. К тому же я уверен, скоро до него доберется Сид. Было видно, как схлынуло сковывавшее подполковника напряжение, и он с жаром пожал мне руку. – Спасибо вам! Я знал, что… – Голос его дрогнул, и он только рукой махнул. – Вы… вы всех нас спасли! – Не всех, к сожалению, – поправил его я. Тень снова вернулась на его лицо. – А-а, вы про ребят… Да, жалко их. Всех жалко. Вы лучше многих других можете понять, как мне тяжело нести эти потери! – В данном случае я про вас. Калашников побледнел. – Кровь? – Да. Она убьет вас. Я это видел. – Ну… я знал, на что шел. Вы же меня предупреждали… И сколько мне осталось? – Месяц. Максимум – полтора, если способности использовать не будете. Иначе сгорите за пару недель. В общем, успеете устроиться на новом месте и попрощаться с семьей. У вас деньги есть? – Да, я прихватил из дома. – Только наличные. Никаких карточек! И машину эту бросьте в ближайшем же населенном пункте, а лучше не доезжая – по ней вас найдут. Он улыбнулся: – Обижаете, Михаил! Усмехнулся и я. В самом деле, вздумал учить скрываться полковника ФСБ! Смешно… – Да, вот еще что, – спохватился я. – Степану позвоните. Во-первых, узнайте у него, как там все с Ларисой… Мне потом сообщение скинете, вот мой номер… А во-вторых, вам самому наверняка может понадобиться его помощь… и семье вашей тоже. Он серьезно кивнул, забрал бумажку с номером и сказал: – Все сделаю, не сомневайтесь… Вы сами-то сейчас куда? – Обратно. У меня там еще дела. – Носкевич? – догадался он. – Носкевич. Ему никто из нас ничего не обещал. – Послушайте, а может… – Не может. Это мое дело, Глеб Александрович, уж простите. – Ладно. – Он развел руками. – Тогда, видимо, будем прощаться. Мы пожали друг другу руки, и тут к нам подбежала Надя. – Папа, папа, там этот дяденька в себя пришел! Я усмехнулся: – Ну, вот и нашатырь не понадобился. Когда мы подошли к машине, Сердитых сидел на заднем сиденье и ошалело озирался. Ольга Петровна на всякий случай стояла в стороне. – Где мы? – спросил полковник, увидев меня. – В лесу. – Ответ изобиловал информативностью. – Вылезайте, приехали. – В смысле? – В смысле – дальше машина едет без вас. – Но… – У вас что, есть возражения? – вкрадчиво поинтересовался я. – Н-нет. Ничего. Я просто… – Он вылез и стоял на снегу, нервно озираясь. – Так вы меня отпускаете? – Отпускаем. Идите. – Куда? – Куда хотите. Но Нижний Новгород там. – Я указал рукой. – Пешком? – Конечно! Вы только посмотрите, какая тут природа! А воздух! Восторг просто! Прогуляетесь, подышите… Да тут недалеко, километров тридцать всего. |