Онлайн книга «Последний ребенок»
|
– Могу подрезать, если хочешь. – Меня и так устраивает. – Как хочешь. – Она протиснулась мимо и заглянула в открытую дверь. – Ты, когда звонил, так и не объяснил толком, что надо. Тейлор всегда следовала правилам, но Хант выбрал ее не просто так. Под жестким панцирем – коп, инструкции, грозный вид – пряталась отзывчивая натура. Хант полагал, что она поступит правильно. – Мне надо лишь, чтобы ты присмотрела за ней. Не дала наделать глупостей. – Насколько все плохо? – Она сейчас в постели. Спокойна. Но принимает что-то. Наверное, таблетки. Ее уже вырвало. Может, снова вырвет. Но она хороший человек, и еще не вечер. Думаю, свой шанс она заслужила. Судя по тому, с каким видом отстранилась Тейлор, должного впечатления он не произвел. – В городе поговаривают, что, мол, она в полном раздрае. – Это как? – Только не надо ее защищать. – Я и не думаю. Под сверкнувшими глазами растянулась улыбка. – Чушь. Посмотри на себя. Бледные губы. Жилы на шее вздулись. Ты выглядишь так, будто о собственной матери говоришь. Или о жене. Хант сбавил тон, заставил себя расслабиться. – Так что за раздрай? Тейлор равнодушно пожала плечами и кивком указала на дом. – Заявилась однажды в школу. Через четыре месяца после похищения девочки. Ей сказали, что Алиссы в школе нет, но она не ушла. Сообщила, что хочет увидеть дочь. Когда кто-то попытался объяснить, что и как, раскричалась, устроила сцену… Ситуация вышла из-под контроля, и охраннику пришлось выпроводить ее с территории школы. Потом она три часа сидела в машине и плакала. Ты ведь знаешь Дэниелса? – Новый парень? – Шесть недель назад Дэниелс выехал на вызов – поступил сигнал о взломе с проникновением – и обнаружил ее в их старом доме. Спала на софе. В позе зародыша, как он сказал. – Тейлор оглядела обветшалый дом. – В раздрае… Несколько долгих секунд Хант подбирал нужные слова. – У тебя есть дети, Лора? – Ты же знаешь, что нет. – Она улыбнулась, показав мелкие зубы. – Дети плохо совмещаются с работой. – Тогда поверь мне: ей нужен перерыв. – Тейлор не отвела взгляда, и Хант понял, что она что-то прикидывает. Лора была патрульной, а не сиделкой, и его просьба не вписывалась ни в какие процедуры. – Кому-то надо побыть здесь на случай, если ее сын вернется. Это законно. – А все остальное? – Позаботься о том, чтобы она не ушла и не принимала больше таблетки. – Ты сам подставляешь свою задницу под хороший пинок и просишь, чтобы я подставила свою – точеную… – Знаю. – Если она такая плохая – выпивка, таблетки, все прочее, – то мальчишку надо срочно передавать службе опеки штата. А вдруг с ним что-то случится, и выяснится, что ты не захотел принять нужные меры… – Я рискну. Лора посмотрела в ночь, где по-прежнему шел дождь, и нахмурилась. – Про вас с ней говорят… – Эти разговоры беспочвенны. Тейлор взглянула на него в упор. – Точно? – Она – жертва, – твердо сказал Хант. – А еще замужем. Мой интерес дальше профессионального не идет. – По-моему, ты врешь, – сказала Тейлор. – Может быть, но только не тебе. Она побарабанила пальцами по виниловому ремню, на котором висели наручники, оружие и газовый баллончик. – Это глубоко. Так глубоко, что прямо-таки по-женски. – Это прозвучало почти одобрительно. – Ты мне поможешь? – Я твой друг. Только не втяни меня во что-нибудь грязное. – Она хорошая женщина, а я не смог найти ее ребенка. Вот так. Они помолчали. – Джонни Мерримон, – первым заговорил Хант. – Узнаешь его, если увидишь? – Увижу ребенка – буду знать, что это он. Хант кивнул. – За мной должок. Он повернулся, но Тейлор остановила его. – Должно быть, она – нечто особенное. Замявшись на миг, Хант все же ответил – причин лгать он не видел. – Они оба особенные. И она, и ее сын. – Не хочу ничего сказать против, но почему? Хант подумал о парнишке, пытающемся по-своему защитить мать, которую не желал защитить никто другой. Представил, как он покупает продукты в шесть утра, как швыряет камень в окно, и не один раз, а пять, только для того, чтобы отогнать Кена Холлоуэя от своей матери. – Я видел их в городе еще до того, как это все случилось. Они всегда были вместе, все четверо. В церкви. В парке. На концертах. Чудесная семья. – Он пожал плечами. Оба понимали, что еще многое осталось несказанным. – Не люблю трагедии. Тейлор невесело рассмеялась. – Что? – спросил Хант. – Ты – коп. У нас всё – трагедия. – Может быть. – Да, верно, – недоверчиво повторила Лора. – Может быть. * * * Укрывшись на темной дорожке в сотне ярдов вниз по улице, Джонни наблюдал за отъехавшей от дома машиной Ханта и пригнулся, когда она промчалась мимо. Однако то место, где обычно парковалась мать, было занято. Обе машины – седан Ханта и патрульную с выключенной мигалкой – он успел заметить едва ли не в последний момент. Джонни пожевал ноготь, и на зубах заскрипел песок. Ему всего лишь хотелось посмотреть, как там мать. Заглянуть одним глазком. Но эти копы… Чтоб их… В доме, возле которого припарковался Джонни, жила старая пара. В теплые деньки муж сидел на веранде, покуривая самокрутки и наблюдая за женой, трудившейся в саду в выгоревшем платье, скрывавшем столько набухших синих вен, сколько просто не могло иметь обычное человеческое тело. Но они всегда улыбались и махали, когда он проезжал мимо на велосипеде; старик демонстрировал при этом потемневшие зубы, а женщина – испачканные в земле руки. Джонни выбрался из машины и закрыл дверцу. Темнота полнилась звуками: шорохом листьев, шумом дождя, кваканьем древесных лягушек и хрустом гравия под колесами еще одной машины, свет фар которой мазнул стену приземистого коттеджа на спуске с холма. Пригнувшись, он проскользнул сбоку от коттеджа и направился через задние дворы к своему дому – мимо навесов, от которых тянуло запахом скошенной травы и гнили, и опасно накренившегося батута с ржавыми пружинами. Нырял под бельевые веревки, перелезал через заборчики и даже успевал замечать соседей, которых едва знал. Приблизившись к окну комнаты матери, он замедлил шаг, а подняв голову, увидел, что она сидит на кровати. С заплаканным лицом, в грязном, забрызганном глиной платье, бессильно согнувшись, словно внутри ее перерезали какую-то жизненно важную нить. В руках мать держала фотографию, губы ее шевелились, палец скользил по стеклу, а спина горбилась, как будто под тяжестью невидимого бремени. Однако никакого сочувствия или даже жалости Джонни не испытал. Наоборот, в его груди полыхнуло что-то вроде злости. Мать вела себя так, словно Алисса пропала навсегда, словно никакой надежды уже не осталось. |