Онлайн книга «Последний ребенок»
|
– Буду внизу. Нам нужно поговорить, так что подумай, что ты хочешь сказать. Сын как будто и не слышал. Прошел к проигрывателю, добавил звук, и музыка ударила Ханту в спину. Спустившись по лестнице, он прошел в кухню, сел на стул возле стола и позвонил Йокаму. – Что нового? – Мы же только-только разговаривали. – Да. И я хочу знать, изменилось ли что-то с тех пор. – Ничего. Как сын? Хант потянулся за бутылкой скотча. – Думаю, он хочет меня убить. – Ему нужно алиби? Скажи, чтобы позвонил мне. Хант плеснул в стакан на два пальца и откинулся на спинку стула. – Ему нужна мать. Я общаться с ним больше не могу. – Он сделал глоток. – Ему бы уйти вместе с ней. – У него не было выбора, Клайд. Она ушла и, насколько мне помнится, с собой его не позвала. – Я мог бы настоять. – Ничего, это пройдет. – Слушает какой-то гранж и уже готов наброситься на собственного отца. – Гранж. Ничего себе… Кто-нибудь, позвоните в вечерние новости. – Ха-ха. Не смешно. – Побудь дома, – посоветовал Йокам. – Займись ребенком. – Время уходит, Джон. Буду через десять минут. – Не начинай. – Не начинать что? – Хант услышал злость в собственном голосе. Йокам тоже ее услышал. – Мало потерял, Клайд? Нет, правда. – Ты о чем? – Господи, старик… Хотя бы раз позаботься сначала о сыне, а не о работе. Хант хотел ответить. Хотел сказать что-нибудь злое, язвительное, но Йокам дал отбой. Детектив положил трубку, сделал еще глоток и вылил остаток в раковину. Йокам старался сделать как лучше. Как надо. Проблема не в этом. Работа стала для него наркотиком, но и это еще не все. Сидя в темной, притихшей кухне, Хант впервые признал очевидное: ему не очень-то нравится собственный сын. Да, конечно, он любил Аллена, но не понимал и не принимал его взгляды, мнения, решения. Парень изменился. Хант ополоснул стакан, а когда повернулся, Аллен стоял у двери. Секунду-другую они непримиримо смотрели друг на друга, и младший первым отвел глаза. – Ну да, пропустил уроки. И что с того? – Для начала: это нарушение правил. – Ты хоть раз можешь переключиться? – Аллен провел ладонью по подлокотнику стула. – Тебе обязательно надо все время быть копом? Неужели нельзя побыть нормальным отцом? – Нормальным отцам наплевать, что их дети прогуливают школу? Аллен отвернулся. – Ты же понимаешь, о чем я. – На мосту убили человека. Ты это знаешь. Убили ровно там, где был ты. – Но только несколько часов спустя. – А если бы что-то случилось с тобой? Что я сказал бы матери тогда? – Но ничего же не случилось, так что ты соскочил. – Ты видел там Джонни Мерримона? Джека Кросса? – Сам знаешь, что видел, иначе не спрашивал бы. Копы ведь этим занимаются, да? Допрашивают подозреваемых… – Кроме как сегодня, ты Джонни Мерримона раньше видел? – Он – в младшей средней. Я – в старшей. – Знаю. Но ты вообще его видишь? Разговариваешь с ним? – С ним никто не разговаривает. Он же фрик. Хант выпрямился. Где-то в пустоте, за глазами, вспыхнул уголек злости. – Что значит фрик? – Ну ни с кем не разговаривает. И глаза у него такие… мертвые. – Аллен пожал плечами. – Он сам не свой. В смысле… они же близняшки. Как такое пережить? – А Тиффани Шор? – спросил Хант. – Ее ты знаешь? Сын повернулся и посмотрел на него, как смотрят на врага. – У тебя ведь только это на уме, да? – Что? – Чертова работа, – зло бросил сын. – Твоя долбаная работа! – Послушай… – Мне осточертело слышать про Алиссу и Джонни, про то, какая это жуткая трагедия. Осточертело видеть тебя с этими бумажками, как ты снова и снова смотришь на ее фотографию, день за днем, ночь за ночью. – Аллен указал пальцем на кабинет, где в запертом ящике стола давно обосновалась на постоянной основе папка с делом Алиссы Мерримон. – Ты не слышишь, что говорю я, но я слышу, как ты ходишь по комнате в три часа ночи – и бормочешь, бормочешь… Ты чувствуешь себя виноватым, ты готовишь мне завтрак и стираешь мою одежду, и я сыт этим по горло. Ты – одержимый, и из-за этой одержимости мама и ушла от тебя. – Подожди минутку… – Разве я неправильно это назвал? – Твоя мать понимала трудности моей работы. – Я говорю не о работе. Я говорю о том, с чем ты каждый вечер приходишь домой. О твоей одержимости матерью Джонни. Хант почувствовал, как заколотилось сердце. – Поэтому она и ушла. – Ты ошибаешься. – Ушла, потому что ты одержим мамочкой этого парня! Хант шагнул вперед и остановился, поймав себя на том, что сжал кулаки. Сын увидел то же самое и, расправив плечи, поднял руки. Детектив вдруг понял, что перед ним далеко не мальчишка, а юноша, способный дать отпор. – Ударишь? – Аллен утер кулаком губы. – Давай. Ударь. Попробуй. Хант отступил и разжал пальцы. – Никто никого бить не будет. – Тебе только они и дороги. Алисса. Джонни. Та женщина. А теперь еще и Тиффани Шор. Снова все то же самое. – Эти дети… – Да знаю я все про этих детей! Только о них и слышу! Как началось, так и не остановится… Аллен сказал это негромко, с усталой обреченностью, но его слова били по больному. Секунду-другую они смотрели друг на друга, отец и сын, а потом в тишине зазвонил телефон. Определитель показал номер Йокама. Хант поднял палец. – Мне надо ответить. – Он откинул крышку. – Ну что еще? Не дай бог… Йокам обошелся без вступлений. – Есть результат по отпечатку на веке Дэвида Уилсона. – Личность установлена? – Да, и даже кое-что получше. – Насколько получше? – Ты не поверишь. Хант посмотрел на часы, повернулся к сыну и произнес ненавистные слова: – Буду через десять минут. – Он закрыл телефон и поднял руку. – Аллен… Но сын уже не слушал – протопав по лестнице, взбежал наверх. Хлопнула дверь. Хант посмотрел в потолок, выругался шепотом и вышел из дома под грохот той же песни. |