Книга Инквизитор, страница 116 – Борис Конофальский

Тварь устала, это уже было заметно, он угрюмо смотрел на сержанта и стражников, налитыми, жёлтыми глазами, тяжело отмахивался от них и лез в болото, в рогоз. Лошадь барона встала, и он тоже поднялся и не без помощи стражников влез на коня. К ним подъехал Волков, Ёган и ещё один стражник.

— Видали, как я его? — Хвастался барон.

— Видали, господин барон, — сказал солдат. — Ваша храбрость впечатляет, только я боюсь, уйдет он.

— Черта с два! — Барон отпил из своей огромной фляги. — У него в брюхе половина моего копья, и сержант его порубил неплохо. Сидит, вон, в траве, дышать боится. И как нам его оттуда выгнать?

— Сейчас придет Клаус и поднимет его собаками. Он выйдет на чистое место, там мы его и прикончим. — Сказал сержант.

— Живым мне он нужен, — сказал Волков.

— Ну, что ж, значит, будет брать живым, — пообещал барон и тут же забрал у одного из стражников копье.

Барон был пьян, весел и задорен. И солдат понял, что живым его упыря не видеть. Он вздохнул. А невдалеке, в зарослях рогоза, уныло и натужно заревел раненый упырь. Кони как с ума посходили, Волков едва удержался в седле, да и барон тоже. Два коня, на которых не было седаков, кинулись прочь.

— Ишь, как орет, — восхитился барон. — Зря стараешься, мы тебя сегодня возьмем, сатанинское отродье.

Вскоре собрались все: подъехал Сыч, подошел Клаус с собаками. Решали недолго. Клаус и два стражника стали рубить рогоз на краю болота, прорубая ход. Упырь, видя, как к нему приближаются, с хрустом и шелестом стал ломиться к воде и вышел на нее. И уже медленно и тяжело шел по болоту, с каждым шагом погружаясь в воду все глубже и глубже.

— Пойду за ним, — сказал пьяный барон, слезая с лошади.

— Погибните за просто так, — сказал ему солдат.

— Возьму людей парочку. Втроем мы его одолеем.

— Он выше нас всех на голову, ему воды будет по пояс, а нам по грудь. При его силе всех перетопит.

— Так что ж делать? Объезжать болото с другой стороны? А вдруг он не пойдет на другую сторону? Вдруг он пойдет вдоль?

— В том-то и дело. — Задумчиво произнёс коннетабль. — Ладно, сейчас кое-что проверим. Ёган, дай мне арбалет.

Ёган принес из телеги арбалет и болты, натянул тетиву.

— Я его копьем не убил, а вы его хотите из арбалета подстрелить, — усмехнулся барон, опять отпивая портвейна.

— Сейчас посмотрим, — сказал Волков. — Ёган, болт с серебряным наконечником давай.

— Ага, — ответил тот и уложил на ложе болт с серебром, прижал его зажимом и отдал оружие Волкову.

А упырь медленно шел вглубь болота. Грязь и тина доходила ему уже до пояса, а он могучими руками разбрасывал тину перед собой и уходил.

Солдат поднял арбалет. В такую цель с такого расстояния он промахнуться не мог.

— Ну, что ж, посмотрим, не врет ли книга, — прошептал он и нажал на спуск.

Болт вошел упырю прямо между лопаток, а тот даже не вздрогнул, как будто даже не заметил. Как шел, так и шел. Но это были только первые мгновения. А потом чудовище остановилось, повело плечами, словно что-то чесалось меж лопаток. Затем он полез за спину лапищей, да дотянуться до того места не мог. Он стал приплясывать в воде, а на берегу все собравшиеся с любопытством глядели на него. И тут Ёган сказал:

— Ишь ты, как хребтина чешется, аж затанцевал.

Все засмеялись, а громче всех засмеялся пьяный барон, а упырь все-таки изловчился и дотянулся до болта, отломил половину с оперением, но не более того. Наконечник остался меж лопаток, и уж тут его затрясло. Он заметался, стал молотить руками по воде, зачем-то подгребать тину к себе и выть стал трубно и нудно. Кони словно ждали этого, запрыгали, заскакали, стали брыкаться, пытались разбежаться. Стражники ловили их, держали крепко. А упырь завалился в воду набок, стал биться, поднимая серую муть, как будто плыл куда-то, но плавал недолго и вдруг замер, затих. Так, что из воды торчало только плечо и ухо. И пар от него шёл.

— Все, натанцевался, урод, устал маленько, — резюмировал Ёган, и все опять засмеялись.

А барон дал Ёгану флягу, предварительно отпив. Ёган с поклоном взял флягу и сделал аккуратно глоток, так, чтобы не мусолить горловину.

— Сержант, — сказал Волков. — Вроде сдох, достать его нужно.

— Да, господин, — ответил сержант.

Стражники кинули жребий, проигравшие полезли в болото, привязали тушу, а оставшиеся на берегу выволокли ее, с трудом подняли и под ржание лошадей закинули ее в телегу.

Повезли в Рютте. По дороге барон еще больше напился: пел песни, орал и хвастался. А ближе к деревне уже чуть ли не падал из седла. Сержанту и Ёгану пришлось его поддерживать и увезти в замок, а Волков с остальными поехал на площадь вешать упыря. Стражники уже хотели взять упыря, но солдат остановил их. Чуть свисая с коня, заглянул в телегу, стал рассматривать рану. В спине упыря чернела дыра с обугленными краями размером в кулак. Внутри все тоже было черным, словно выгорело.

— Что ж, не врет книга, — сказал солдат и добавил: — вешайте.

Стражники подогнали телегу и прямо из неё вздёрнули людоеда. По деревне понеслись крики мальчишек:

— Коннетабль нового людоеда убил.

И на площадь снова шли люди. И смотрели не только на упыря, смотрели и на коннетабля, кланялись ему, а одна румяная бабёнка, не старая глазастая и озорная крикнула:

— Господи, спасибо, что послал нам такого доброго человека.

Солдат величественно отвечал на поклоны и даже милостиво улыбался сельчанам. А зеваки сходились на площадь, бабы с нового рынка даже оставляли товар, что бы взглянуть на нового упыря. И из трактира вывалили все, кто не был на работах в монастыре. И ту появилась она. Как всегда со своей чёртовой служанкой. Были они верхом, бесцеремонно расталкивая зевак лошадьми, женщины добрались почти до самой виселицы. Постояв там, красавица скривилась от отвращения, и подъехав к Волкову так близко, что их колени почти соприкоснулись, сказала, вложив всё своё пренебрежение в слова:

— Что, поймал несчастного уродца и теперь горд собой?

— Поймал и горд, — ответил солдат с вызовом.

— И теперь наслаждаешься почитанием черни.

— Наслаждаюсь, и дальше буду ловить, и дальше буду наслаждаться, пока всех не переловлю. Мне нравится, что люди славят меня. — Говорил он тоном, который госпоже Хедвиге явно не нравился.

— Ты ничтожен, — скривила губы красавица.

— Тогда мне остаётся вас только пожалеть. — С улыбкой сказал Волков.

— С чего бы тебе меня жалеть?

— Потому, что скоро я получу рыцарский статус, и вам придётся стать женой ничтожества.

— Ни-ко-гда, — выговорила она заносчиво, с презрением уставившись на него.