Книга Инквизитор, страница 73 – Борис Конофальский

— Коннетабль, давайте отъедем.

Эта просьба заинтриговала солдата, они отъехали чуть в сторону, чтобы дядя и сопровождающий их не слышал. Юноша косился на родственника:

— Чертов дядя приехал, ругает меня, одергивает даже при слугах и даже при вассалах, надоел уже.

— Старшие всегда нас раздражают, но иногда к ним нужно прислушиваться.

— Прислушиваться! Да он третий день упрекает меня за покупку этого коня, — юноша похлопал коня по шее.

Конь действительно был великолепен. Солдат сразу обратил на него внимание, но не знал, как завести о нем разговор. Он был черный, абсолютно черный с белой звездой на лбу и в белых чулках. Поджарый, резкий, молодой — конь был неслыханно хорош.

— Сто талеров, — оценил Волков.

— Сто двадцать, — с гордостью сказал юноша.

— Этот черный ангел стоит этих денег.

— Вот, а дядя называет меня болваном и транжирой, а коня сырьем для колбасника.

— Почему?

— Я сказал дяде, что поеду на турнир в Бьё весной, где хочу выйти к барьеру.

Солдат не поленился, спрыгну с лошади и стал внимательно осматривать жеребца. Граф терпеливо ждал оценки.

— А знаете, — наконец начал Волков, — ваш дядя прав. Турнир — дело хорошее, но покалечить это чудо на турнире будет очень легко, очень. Приехать на турнир на нем, покрасоваться, можно, а к барьеру лучше выезжать на более дешевом коне. Тем более что этот конь не готов таскать на себе человека в доспехе. Молод еще. Ему нужен год, а то и два, чтобы набрать силы. — Волков окончил осмотр и продолжил: — А дяде скажите, что этот конь даст триста талеров дохода. Потому что любой его жеребенок даже от неказистой простой кобылки будет стоить минимум двадцать монет. Берегите этого коня, граф, и вы долго будете обгонять ветер.

— Я так и скажу дяде, — произнес граф, затем помолчал и продолжил. — Но я хотел спросить вас о другом.

— Я слушаю вас.

— Сколько заплатила вам… — юноша подбирал слова, — ну та женщина, которую вы взялись защищать?

Волков насторожился. Ему показалось, что граф хочет предложить ему какую-то работу, солдатскую работу, может быть, даже, стать чемпионом графа.

Ну, уж нет, дело конечно почетное и доходное, но солдату совсем не улыбалось махать мечом во славу графа, за годы в солдатах и гвардии, он намахался и копьем, и мечом, и алебардой, и настрелялся из арбалета. В общем, ему хватило. Он не собирался поступать в службу к капризным синьорам, наслужился уже.

— Нисколько, — ответил солдат. — Женщина просто пригласила меня на ужин, я почувствовал, что она испытывает страх, мне не очень хотелось, но я решил остаться, я ведь должен был ее защитить.

— У нее свой феод, а вы из феода Рютте, — логично заметил молодой граф. — И вы, не странствующий рыцарь, чтобы спасать беззащитных дам.

Солдат вздохнул и произнес:

— Тем не менее, я не получил от нее ни пфеннига.

Естественно, он не стал рассказывать юноше, что он получил на самом деле от госпожи Анны.

— Я ненавижу ее, — вдруг сказал граф.

— Ненавидите? — искренне удивился Волков. — За что?

— Потому, что моя мать пролила из-за нее много слез.

— Вот ваша матушка и имеет право ее ненавидеть, а вы нет, рыцарь не имеет права ненавидеть женщин.

— А вы-то, откуда знаете? — Заносчиво спросил граф. — Вы вообще не рыцарь.

— Я долгие годы, почти двадцать лет, провел на войне среди добрых воинов и храбрых рыцарей, сражения, тяготы, кровь, боль и смерти друзей — это то, что из простых рыцарей делает знаменитых. Как говорят рыцарей — без страха и упрека. Я стоял с такими в одном строю.

Граф молчал. Смотрел на него неодобрительно, но слушал внимательно.

— На вашем месте, — продолжал Волков. — Я бы поехал к госпоже Анне и извинился.

— За что? — зло спросил юноша. — Глупости какие!

— За все. За грубые слова, за то, что вы ее пугали, все это было не по-рыцарски.

— Вы слишком много рассуждаете для коннетабля, — граф фыркнул, хлестнул коня и, не прощаясь, отъехал.

«Ну, слава Богу, — подумал Волков. — Не стал ничего предлагать, от этих юных, больших господ нужно держаться подальше».

Граф и его спутники уехали, а Волков сел на коня и увидел господина в яркой одежде среди зевак, что глядели на людоеда. Волков узнал его, это был управляющий Соллон. Он подъехал к нему, и, поклонившись, произнес:

— Мы не знакомы, но я о вас слышал, вы управляющий нашего господина.

Крупный мужчина, в дорогой и заляпанной одежде тоже улыбнулся ему и, поклонившись, отвечал:

— А вы наш знаменитый коннетабль, правда, имя мне ваше неизвестно.

Волков представляться не захотел и сказал:

— Упырь сдох, надо бы его снять, из него уже течет грязь.

Управляющий удивленно посмотрел на него, мол: А я-то здесь при чем?

— Будьте добры, господин Соллон, — продолжал солдат, — прикажите убрать.

— А почему же я должен его убирать? — Управляющий хмыкнул. — Это ж ваши люди его повесили.

— Потому вы и должны убрать, что мои люди должны только ловить и только вешать.

Солдат повернул коня, и поехал в замок, не дожидаясь ответа.

В замке, он зашел в донжон, где на первом этаже, между сложенных мешков и бочек, за длинным столом на длинных лавках, коротали время стражники. Сержант был тут же.

— Сержант, — спросил Волков, — в подвале есть место для сидельцев?

— Три каморы на замках, все пусты.

— Отлично, бери двух людей и за мной.

Они вчетвером поднялись на второй этаж донжона, там была кухня, толстая кухарка и поварята с удивлением наблюдали, как процессия вооруженных людей пытается из кухни попасть на третий этаж башни. Но за лестницей дверь была заперта с другой стороны, поняв это солдат произнес:

— Отлично, пойдем через стену.

Они спустились во двор, зашли в башню, где жил Волков и из нее по стене прошли к донжону. Эта дверь была открыта. Солдат и стражники вошли в большой зал, прекрасная госпожа Хедвига и служанка были здесь. Госпожа вскочила из кресла, и чуть ли не с визгом крикнула:

— Холопы, почему без стука? Кто позволил?

Солдат даже не взглянул в ее сторону, он подошел к служанке, стоявшей у стола с посудой, и сказал:

— Я тебя забираю. Пошли.

— Что ты там бормочешь? — Крикнула госпожа. — Что ты хочешь от нее?

Солдат повернулся к ней, твердо и спокойно произнес:

— Я подозреваю ее в причастности к убийству молодого коннетабля.