Онлайн книга «Мессия очищает диск»
|
Бодисатва из нас… Но, с другой стороны, проклятущий вирус, из-за которого вся эта неразбериха началась – он ведь небось тоже жив-здоров! И Система никак на него не реагирует, не пытается его отловить и уничтожить, а если и пытается, то не может. Значит, еще один вариант – стать подобным «вирусом». Лихо, спору нет – да только как это сделать? Может, оно и к лучшему, что не знаю, как – я бы им тут в Системе нарулил! Не то что мертвецы и шизофреники – слоны бы по небу полетели!.. Просветленные. Что ж, попробуем с другого конца. Вопрос: где не действует Закон Кармы? Ответ: а я откуда знаю? Но строить предположения с достаточной долей вероятности вполне могу. На всяком диске есть загрузочный «бутовый» сектор. Вот там-то Закон Кармы, тестирующий обычные файлы-души, и не должен действовать – иначе он бы этот «бут-сектор» запорол в момент! Опять же, не исключено, что именно там и сидит наш разлюбезный приятель-вирус – иначе почему эта «тест-программа» его до сих пор не вычислила?! Так, это уже интереснее. Теперь – где этот самый загрузочный сектор местного винчестера может располагаться? Географически и, так сказать, ментально? Варианты «на том свете», «в раю», «в аду», «в Нирване» и «у черта на куличках» не рассматриваем. Стоп! Те, кто «ловит У», то бишь просветление, и входит в Систему – через что они в нее входят? Да через этот самый загрузочный сектор и входят! Вопрос: где людей готовят к просветлению, помогают идти вперед по Пути и где они это треклятое просветление в конце концов обретают? Ответ: в монастырях! В монастырях!!! И чем известнее и «святее» монастырь, тем скорее он может претендовать на роль бут-сектора (или его части)! Да, все сходится. И тут память услужливо подсунула мне последний недостающий фрагмент: ведь сколько раз слышал я разговоры, что в монастыре у горы Сун, знаменитом Шаолине, и слыхом не слыхивали о «Безумии Будды», бесах, призраках и прочих непотребствах! «Святое место! Святые люди!» – с благоговением и завистью шептались крестьяне и лавочники. Может, и святое. А может, именно там и окопался таинственный «вирус», заблокировавший вокруг себя все тест-программы, создавший собственную защитную оболочку, сквозь которую не могут пробиться ни тесты, ни вторичные эффекты его же разрушительной деятельности. Очень похоже было, что Система «глючила» по всей Поднебесной за исключением монастыря у горы Сун. И я понял, что нам надо туда. До сих пор не понимаю, как нам удалось добраться до Хэнаня и подойти к подножию горы Сун. Но мы, я и мой мальчик, это сделали. Где я и выяснил, что это только так говорится: «обитель близ горы Сун». А на самом деле это целая гористая цепь на юге Хэнаня, в уезде Дэнфэн, и именно цепь носит название Сун-шань, а сам монастырь расположен ближе к вершине одной из гор, прозывающейся Шаоши. Впрочем, вся эта совершенно никчемушная информация лишь подтвердила общее правило: люди склонны упрощать, а потом забывать, что правда совсем иная, нежели та, к которой все привыкли. Короче, пришли и пришли. Представляю недоумение монахов-стражников, когда к внешним воротам приблизился оборванный дурачок-десятилеток, скрестив ноги, уселся прямо под цветущей ивой – пух осыпал нас щекочущей нос пеной – и принялся играть на свирели. Цин, оставшийся после слепца-гадателя, пришлось продать по дороге. Свирель звучала почти до заката. Наконец один из монахов-стражников подошел ко мне и моему мальчику, остановился в двух шагах и насмешливо прищурился. – Оборвыш! – сказал этот монах, ужасно напоминавший покойника Десантуру. – Сидя здесь и дудя в эту дудку, ты надеешься выклянчить немножко еды? Было видно, что, получив утвердительный ответ, монах расщедрится на лепешку. – Лысый осел! – ответили я и мой мальчик. – Стоя здесь и подпирая эти ворота, ты надеешься достичь Нирваны? После чего мы встали и ушли не оглядываясь. Хотя лично мне очень хотелось оглянуться и полюбоваться выражением лица стража. Назавтра мы снова сидели под ивой и играли на свирели. Монахи молча слушали, приоткрыв воротные створки. К вечеру они вынесли плошку с похлебкой, полторы лепешки и пучок зелени; поставили это рядом и опять же молча удалились. Так продолжалось около недели. И всю эту неделю я не испытывал никаких проблем ни со здоровьем, ни с душевным равновесием, что еще раз подтверждало мои догадки: в монастыре Шаолинь кроется загрузочный сектор здешнего кармо-компа или гнездится поразивший его вирус (впрочем, одно другому не мешает). Если только местные святоши и впрямь не сумели достичь такого уровня недеяния и заархивироваться, что в результате ими теперь не интересуется ни одна из кармических тест-программ вселенского макро-компа! Когда мы, я и мой мальчик, в очередной раз расположились под ивой, из ворот вышли двое и направились к нам. Высокий худой старик, похожий на журавля; и огромный детина самого свирепого вида – оба в шафрановых рясах. – Отрок! – ласково поинтересовался старик. – Позволишь ли ты бедному монаху задать тебе один вопрос?! Я и мой мальчик были далеки от того, чтобы обмануться этой ласковостью. От старика через минуту вполне можно было ожидать приказа стражам спустить нас с лестницы. И приказ начинался бы: «Бедный монах стократно сожалеет о…» – Чем сходны отроки и старики? – бросил я, равнодушно глядя перед собой. – Одним: и те, и другие спрашивают словами. Похожий на журавля старик ласково смотрел на меня и моего мальчика. И я пока не мог истолковать смысл его молчания – но приказ спустить нас с лестницы, похоже, откладывался. – О чем ты будешь спрашивать? – добавил я после того, как мой мальчик исполнил на свирели сложнейший пассаж из «Напевов хладной осени». – Если кто-то спросит меня о том, где и как искать Будду, в ответ я предстану перед ним в состоянии чистоты. Если кто-то спросит о бодисатве, в ответ я появлюсь в состоянии сострадания. Если меня спросят о просветлении, я отвечу состоянием чистого таинства. Если меня спросят о Нирване, я отвечу состоянием умиротворенного спокойствия. Но… Я выдержал длинную паузу. – Но боюсь, что все это тоже слова; также боюсь, что спрашивающий бессмысленно вытаращится на меня, раскрыв рот. Тогда я отвечу ему, что осел не может выдержать пинка слона-дракона, и позволю ему уйти с воплями: «Я познал Чань, я познал Путь!» Так о чем же ты хочешь спросить меня, человек, похожий на журавля? |