Книга Король в моем плену , страница 56 – Стелла Вайнштейн

На мраморных плитах шебуршился окровавленный комок перьев. Узнав собственную магию, я вскрикнула:

— Рейс!

Поймала воробья в дрожащие ладони. Клюв сломан, крылья не складываются, и лишь в хвосте торчит нетронутое радужное перо. С превеликой осторожностью я опустилась на колени и выдернула артефакт, стараясь не причинить боли. Птица разрослась длинной тенью, на подрагивающих руках оказался бездыханный король. Я приложила ухо к груди, услышала быстрый стук сердца.

Внутри ледяным озером позора разлилось понимание того, что Рейсвальд видел меня с учителем. В памяти пронесся обрывок вечера, вспомнила, как потянула на себя Илстина, как прижималась к горячей груди.

Зачем? Мать-волшебница, как же стыдно и горько. Будто изменила любимому, хотя нас ничто не связывает. Рейс все еще помолвлен с Катрин, на рассвете нас ждет расставание.

Слезы закапали из глаз на изорванный камзол. Король пах кровью и потом, я судорожно обнимала его, не желая отпускать.

Погладила кудрявую темную голову, провела по сломанному носу, заживляя кости, убрала кровавую дорожку над губой. Рейсвальд задышал ровнее, открыл глаза, судорожно вцепился в меня.

— Ева… Прости меня, Ева.

— Рейс, — ласково сказала я, всхлипнув, — что же ты наделал? Зачем?

— Отмени приказ, Ева, — внезапно твердо сказал он. — Мне следует поговорить с твоим наставником.

— Все, что пожелаешь, Рейс, только прошу, будь осторожней. Мне плохо от одной мысли, что могло произойти, не скажи я Милахе не трогать тебя ни в коем случае. Ты хоть понимаешь, как опасны фриксы?

— А ты понимаешь, Ева, что натворил великий волшебник? Он забрал мою память, любимая, взамен на артефакт согласия. Я не вернулся за тобой, не искал встречи, обручился с другой, потому что Илстин вырвал встречу с тобой из моего сознания.

— Нет… — Я покачала головой, пытаясь осознать сказанное. — Что это значит, что ты говоришь?

— Я люблю тебя Ева, только тебя, и всегда любил. Но с тех пор, как нанес визит великому волшебнику, — не помнил.

— Погоди, Рейс, я ничего не понимаю, — жалобно попросила я, уперлась ладонями в его грудь. — Откуда ты узнал о заклятии? Зачем это понадобилось учителю?

— Ты напоила меня зельем, снимающим чары. Память вернулась, Ева, показав неприглядную правду. Я полностью принимаю вину и не молю о пощаде. — Рейс опустил голову, взял мои ладони. — Я клятвопреступник. Обещал быть верным, любить вечно, хранить тебя — и не исполнил ни одно из обещаний.

Я зажала рот ладонями, не в силах осознать сказанное королем. Рейсвальд не разлюбил встреченную в лесу попаданку, бросив в придорожной таверне. Он был околдован. И я поняла бы это, если бы удосужилась поговорить с ним лицом к лицу в любой момент за последние семь лет. Почему я не осознала этого раньше? Зачем лелеяла обиду и глупую гордость? Мне легче было поверить в то, что я недостойна любви, чем за нее побороться.

Семь лет пустоты, горечи, тоски…

Не могу осознать, что учитель сотворил со мной подобное.

«Люблю, Эви, если бы ты знала, как сильно тебя люблю».

Я передернула плечами. Любовь Илстина оказалась жестокой. Неужели он хотел устранить соперника?

— Зачем он разлучил нас? — вытирая слезы со щек, спросила Рейса.

— А вы скоры на расправу, — раздался из темноты спальни холодный голос. — Пока я спал, меня обвинили, судили и вынесли приговор, не дав возможности защищаться.

Илстин выступил под свет полной луны, заливающей балкон. Мать-волшебница, вылитый Рейс, только белокурый, чуть выше и двигается резче. Внешность учителя застала врасплох короля. Рейсвальд вскочил, его рука зашарила на боку в поисках отсутствующего кинжала.

Учитель специально встал лицом к свету, давая нам обоим возможность изучить невероятно похожие на королевские черты лица. Он был без рубахи, только в свободных штанах, лунные лучи обрисовывали сильное тело. Я отвернулась, смутившись отметин, оставленных мной на белой коже учителя. Он был красив, впрочем, это я всегда знала. Красив и жесток, но неужели настолько, чтобы подлостью разлучить с любимым?

— Рейсвальд, — учитель повернулся к королю, прижимая кулак к груди, — теперь, когда спали чары, признайся, ты помнишь меня?

— Помню. — Король выглядел растерянным. — Ты приходил ко мне во снах.

Двое невероятно похожих мужчин, беловолосый и черноволосый разглядывали друг друга, стоя на расстоянии вытянутой руки.

— Ты брат мне, Рейсвальд. По матери и по отцу, родной брат. Я никогда бы не причинил тебе вреда. Наоборот, Рейсвальд, с самого рождения моим долгом было оберегать драгоценную королевскую особу от опасностей, к которым ты неустанно стремился. Стоять невидимой тенью за твоей спиной, нарушая кодекс чести волшебников. Нам нельзя вмешиваться в политику, но ради тебя мать преступала через запреты, а за ней и я. Удобно сделать виноватым в собственной ветрености того, кто семь лет держал на расстоянии любимую, не смея приблизиться. Ради тебя. Потому что не хотел мешать твоему счастью, реши ты передумать и не жениться на Катрин. Не смей бросаться обвинениями в том, что я обманом решил заполучить ее. Если бы хотел, давно бы сделал!

— Брат? Невозможно! — Рейсвальд отрицательно покачал головой.

— Младшенькому следует объяснить, откуда появляются дети? — Илстин заломил бровь. В гневе он становился невыносимым. — Наша мать, Аривельда, простила отцу скоротечный политический брак с другой. После рождения нашей старшей сестры, Сильвины, и смерти первой жены отца был зачат я. Об этом двору, естественно, не было известно. А когда Биртвайльд понял, что может остаться без наследника, Аривельда согласилась на роль королевы.

— Мама была ведьмой? Слухи говорили о другом… — Рейсвальд обреченно покачал головой, а я пожалела, что была не в курсе истории его матери.

— Слухи ее и сгубили, — кивнул Илстин. — Фрейлины, герцогини и графини оплели маму паутиной лжи, интригами растоптали репутацию, превратив в посмешище.

— Она изменила отцу.

— Это версия, рассказанная при дворе. На самом деле все было несколько иначе. Аривельду выжили из дворца, она была вынуждена оставить тебя в Бретеле как наследника престола, но никогда не забывала.

Рейсвальд облокотился о перила, устало потер переносицу.

— Значит, не привиделось… Она и вправду приходила ко мне ночами.

— Мама много чего ради тебя сделала, как и я. Слышать обвинения в постыдном малодушии и обмане от ближайшего родственника ниже моего достоинства. Посему откланяюсь.

Илстин поклонился, словно не стоял полуголым на ночном балконе, а находился на званом приеме у королевы Виктории.

— Стой! — резко сказал Рейсвальд, и повелительные нотки в голосе заставили моего наставника застыть на месте. — Что же стало платой за артефакт, вернувший трон?