Книга Король в моем плену , страница 77 – Стелла Вайнштейн

Почему жестокость жизни все еще удивляет меня?

Моя смерть на родной Земле случилась не по злому умыслу, а из-за чужого недосмотра. Но и Эйда не сказочный мир, тут никому не обещают счастливого конца. Любимых следует охранять пуще зеницы ока, а я, видите ли, отвлеклась.

Лучше бы фрикс убил меня.

Не способна я никому принести счастья.

Опустившись на бездыханное тело Рейса, я принялась умолять Эйду забрать мою жизнь вместо его.

Время не двигалось, я находилась словно под водой, все вокруг было размытое, глухое. Даже предупреждающие крики Илстина слышались, как из-за мягкой преграды.

Но вдруг моей душе стало тепло. Губ коснулся легчайший поцелуй. И слабый шепот в ушах — голос любимого, будто его душа дотронулась до моего сердца.

А потом зрачок в глазах короля сузился. Он судорожно вздохнул, глядя прямо на меня, каряя радужка глаз вновь переливалась золотистыми всполохами. Время вздрогнуло и стремительно понеслось вперед. Гигантский водоворот магии превратился в золотое студенистое озеро и ушел вниз, словно великан выдернул невидимую пробку в ванне.

Меня бросило на короля, придавило сверху, стремясь унести в зев земли. Но Рейсвальд схватил меня и держал, пока я кричала от боли. Пока белели мои руки, выжигался костный мозг, пока выгорание перестраивало клетки моего тела.

Илстин, освободившись от ошейника, кинулся ко мне, обнял со спины. Начал вливать в меня магию, но напрасно — все равно что опорожнять чайник в водопад.

Я даже не могла его остановить.

Ничего не могла, но в последние минуты перед выгоранием я смотрела в глаза живого Рейса и была счастлива. Мне больше ничего не нужно, только пусть последним, что почувствую, будет его дыхание.

Может быть, последний в жизни волшебника выброс магии настолько силен, что способен оживить мертвого?

— Ил, не смей, — попросила еле слышно. Меня хватило только на тихий шепот.

— Нет, Эви! Я не дам тебе выгореть, слышишь?

Илстина охватило золотое сияние, рядом с нами на пол со звоном упал сияющий артефакт. Хрустальная роза с алыми лепестками. Это не остановило волшебника, он продолжал лить магию в мое слабеющее тело, а Эйда с наслаждением ее пожирала. Что же он творит? Сколько артефактов ему осталось? Я потеряла счет…

— Ил, не трать зря усилий, сохрани для Ннанди, — прохрипела, с трудом выплевывая слова. — Я буду жить в хрустальном дворце, не этого ли ты хотел?

— Ты ничего не понимаешь, Эви! — со злостью прошипел Ил, продолжая прокачивать через себя золотые струи. — Лучше молчи.

По капле магия покидала мое тело, оставляя после себя сосущую пустоту. Идущий от Илстина поток всего лишь замедлял неотвратимое. И все же меня почему-то невероятно грела мысль о том, что учитель делает все возможное ради моего спасения.

Рейсвальд приподнялся и поцеловал меня. Его губы дрожали, во рту ощущался привкус железа. Поцелуй со вкусом смерти…

— Дурак! — закричал Илстин. — Ты убьешь ее! Без магии она умрет от любого прикосновения человека!

Рейсвальд резко кивнул, встал и медленно, нехотя отошел, не сводя с меня взгляда. «Если бы можно было переиграть время назад, я бы вновь бросился под стальные когти ради тебя», — говорили его глаза.

Я тоже смотрела, стараясь навечно запечатлеть в сердце облик Рейсвальда. Живого Рейсвальда! Я бы выгорела еще раз ради него.

Черт, как же болит и колет в костях! Илстин говорил, что у волшебников во время выгорания сжигается костный мозг, поэтому любая инфекция смертельна. В первый раз умирать было не так мучительно, хотя задохнуться до смерти — не большое удовольствие. Сейчас я знала, что буду жить, даже представляла, какой будет эта жизнь. Понимала, что подвела не только Ннанди, Гету и их неродившегося ребенка, а всю Эйду. Мне малодушно хотелось умереть, чтобы не видеть последствий одной-единственной ошибки. Хотелось, чтобы Илстин разжал железную хватку, бросил меня на заляпанный кровью пол. Перестал смотреть с безумной тоской, которой я не заслужила. Я разрушаю все, к чему прикасаюсь…

Слезы застилали все вокруг, катились горячими дорожками по щекам. Я лежала в руках Илстина бесформенной массой, сквозь тело с гулом уходила магия. Посветлевшие до белизны пальцы на руках и ногах становились тонкими и прозрачными, как у куклы.

— Эви, моя Эви… Опоздал, любовь моя, никогда себя не прощу…

Но он не прав, вся вина на мне, я полностью принимаю ее. Илстина я тоже подвела, теперь его мечта о создании убежища для магических существ не сбудется. Учитель теряет союзника, Милаха — защитницу. Мик… Мне безумно, до слез жаль Мика. Он только начал привязываться ко мне, поверил в нечто устойчивое в безумном огромном мире…

— Мама!

Мне послышалось. Мик далеко, спит безоблачным сном младенца. Не хочу думать о том, что он почувствовал боль моего выгорания, что проснулся от кошмара с колотящимся сердцем…

— Уберите ребенка! — прорычал Илстин.

Видимо, начались галлюцинации — я почувствовала прикосновение еще чьих-то рук к спине. Повернулась, но слезы не дали рассмотреть подошедшего. Увидела лишь непропорционально широкие плечи, квадратную голову с выдающимся лбом, нечесаные рыжие космы.

— Мама! — промычало угловатое чудовище.

Я попыталась протереть глаза, но тело выгнулось от очередного приступа сумасшедшей боли, и я забыла обо всем на свете.

— Пресвятой Отец, это великан! Моя невозможная ведьма где-то откопала великана… — выдохнул Илстин.

— Мама, я рядом! — сказало над ухом существо с голосом Мика.

Его руки выпивали боль. Вернее, они оборвали самую узкую часть водоворота, мгновенно впитывая в себя. Магия перестала с ревом прорываться сквозь мое тело, вместо этого разливаясь в нем спасительной негой. Боль растворилась как по волшебству, к пальцам вернулся здоровый цвет…

Еще несколько мгновений — и я ощутила себя совершенно здоровой, бодрой, наполненной магией, готовой вновь колдовать.

— Мик, ты? — спросила, смахивая ненужные слезы.

Передо мной стоял великан — огромная широкая стопа, здоровенные руки, набыченный лоб. И улыбка, щербатая улыбка моего рыжего Мика, который не может от меня оторваться.

— Я, мама. То есть госпожа… Пожалуйста, не гоните меня.

Вопросов было множество, но пока я легонько потянула Ила за лацкан камзола, чтобы отпустил меня. Осмотрела себя, не веря в ощущение легкости и всесилия. Даже личина никуда не делась. Изящная розовая кисть Мэрилин Монро, а не тонкая с выпирающими костяшками, высокая грудь, длинные стройные ноги.

И магия при мне! Вот, светит золотом между пальцами, ластится и играет с ноготками в прятки.

— Ты спас меня, Мик, и не только меня. Никуда я тебя не прогоню, наоборот, сделаю все, чего пожелаешь.