Книга Город без памяти, страница 38 – Кир Булычев

Пока Повелитель манипулировал с очками, дверцы шкафа раскрылись и оттуда выглянул Клоп в синей хламиде, расшитой серебряными звездами.

— Позор! — воскликнул он. Сделал шаг назад, и двери шкафа закрылись вновь.

— Позор! — закричали поклоны, что собрались в зале. Они подпрыгивали в креслах, размахивали кулаками, строили рожи, но, правда, ни один не поднялся с места и не посмел подойти к Кротам, что стояли у дверей зала плечом к плечу, набычившись, нахохлившись, готовые сражаться до конца.

— Не надо, — сказал тихо Радикулит Грозный, — зачем же так! Мы все здесь друзья, мы все настоящие поклоны. Если мы будем ссориться, кто же будет нас бояться, дети мои?

— Они убили Червяка Самоготолстого!

— Знаю и скорблю, — сказал Повелитель, почесывая пучок волос, что торчал над короной. — Тем более что Червяк Самыйтолстый был моим возлюбленным родственником. И потому я строго накажу наших неразумных детей — баронов леса, кровожадных Кротов. Мы решим этот вопрос сейчас же. Подойдите ближе к моему трону, гадкие дети!

Кроты одновременно поклонились и поспешили к сцене.

— Стойте! — приказал им старик с попугаем на голове, когда они подошли близко. И как бы в ответ на его слова из оркестровой ямы поднялся лес копий и верхушки шлемов — оказывается, там затаились воины охраны.

Братья замерли.

Алиса, которая осталась стоять у входа, рядом с двумя воинами, разглядывала зал.

Вместо задника на сцене висели флаги, на каждом был нарисован белый слон. Алиса уже достаточно знала про этот мир, чтобы догадаться, что слон и называется здесь Радикулитом.

По сторонам сцены, незаметные, пока глаза не привыкли к полумраку, стояли две кучки людей. Справа — вкушецы, этих Алиса уже научилась узнавать, слева — мужчины, большей частью пожилые, бородатые, длинные одежды которых были изукрашены геометрическими знаками, словами, буквами, цифрами и непонятными значками. На головах этих людей были высокие черные цилиндры.

За троном возвышались два гигантского роста телохранителя, на головах которых были странные, чем-то знакомые шлемы — круглые, с кольцом сбоку. В кольца были вставлены пучки перьев. Что же напоминали эти шлемы? И тут Алиса не выдержала и громко засмеялась. Она поняла, что на головах главных телохранителей ночные горшки. С ручками.

— Кто смеется? — спросил Радикулит.

Тут же из темноты к Алисе кинулись два человека в темных одеждах и шапках, к которым были пришиты громадные уши.

Они схватили ее и поволокли к сцене.

— Ну, скорее, что там? — спросил Радикулит.

— Твои наушники-подслушники, великий господин, докладывают! — крикнул один из них. — Это девчонка.

— Зачем здесь девчонка?

— Разрешите сообщить, ваша милость, — сказал Правый Крот. — Разрешите сказать.

— Говорите, мои милые, — ласково произнес Повелитель. — Говорите, мои мальчики. Всю правду говорите. Ничего не таите.

Люди с пришитыми ушами держали Алису за локти. Не больно, но крепко.

— А зачем вам запасные уши? — тихо спросила Алиса.

Они не ответили, но Повелитель, у которого был изумительный слух, что, как известно, помогло ему пережить сорок четыре заговора и три восстания, ответил за них:

— Это мои наушники-подслушники, слухачи и доносчики. Моя опора и надежда. — Тут же Радикулит поглядел на Кротов. — Говорите, мои кровожадные, — сказал он. — Говорите.

Левый Крот сделал шаг вперед, поклонился и сказал:

— Как было велено, мы сели на корабли и приплыли в столицу по зову нашего Повелителя.

— Хорошо, люблю послушных мальчиков. Говорите, говорите.

— Мы взяли с собой драгоценные и редкие дары, чтобы обрадовать глаза нашего Повелителя.

— Говори, говори.

— В пути, остановившись на ночлег на Длинном острове, мы встретили уважаемого поклона Червяка Самоготолстого. Мы не имели к нему вражды и мирно провели ночь.

— Проверить! — приказал Радикулит, обернувшись к вкушецам.

— Проверено, — ответил один из них. — Это правда.

— Но уважаемый поклон Червяк Самыйтолстый возжелал получить вот эту девочку, на которую вы обратили свое благосклонное внимание, Повелитель.

— Почему? Что в ней особенного?

— Эта девочка — акробатка, она умеет делать такие трюки, которых не знают наши акробаты. Мы сами выучили ее этим трюкам и хотели привезти ее в подарок нашему грозному Повелителю. Разумеется, мы вынуждены были отклонить требование Червяка.

— Любопытно, — сказал Радикулит. — Продолжай, мой мальчик!

— А когда мы спустились на берег в столице, Червяк устроил засаду, чтобы отнять у нас девочку. Мы не нападали на него, но защищались. И в бою подлый Червяк был убит.

Повелитель обернулся к вкушецам. Один из них вышел вперед и наклонил голову. Но сказать ничего не успел, потому что с одного из кресел, что стояли полукругом у сцены, вскочил очень высокий и страшно худой поклон и закричал:

— Я, Червяк Самыйдлинный, требую казни этих ничтожных самозванцев и жалких лесных бродяг за смерть моего возлюбленного брата! Если Червяк из нашего рода требует рабыню, вы должны с благодарностью отдать ему рабыню. Смерть преступникам!

— Я выслушал тебя, мой уважаемый Червяк Самыйдлинный, — сказал ласково Радикулит. — Я полностью разделяю твое негодование. Я рассмотрю твою просьбу.

Дверь шкафа раскрылась, оттуда выглянул Клоп Небесный и сказал:

— Я разделяю точку зрения Червяка Самогодлинного. Никто не смеет поднять руку на представителя знатного рода.

— Никто! — закричали, перебивая и подогревая друг друга, остальные вельможи, что сидели в креслах.

Тут Левый Крот не выдержал. Он закричал, обращаясь к орущим вельможам:

— У меня нет меча, и я не могу осквернить вашей подлой кровью этот священный дворец. Но когда мы выйдем, я вызываю на честный бой до смерти любого из вас!

Эти слова вызвали новую вспышку негодования.

— Как он смеет! — кричали толстые и тонкие, низенькие и величавые вельможи Крины. — Самозванец! Поклон в первом поколении! Твой отец был простым лесным разбойником.

— Пускай, — отвечал им Левый Крот. — Пускай он был разбойником, но вы от него бегали, как быстроногие трусливые черепахи!

— Ах! — закричали вельможи. — Ах!

Видно, под черепахой имелся в виду какой-то очень позорный для них зверь.

Радикулиту надоели эти крики, он поморщился и поднял руку, давая знак всем замолчать. Никто не замолчал, словно забыли, где находятся. Тогда раздался удар гонга, такой низкий и гулкий, что его звук поглотил остальные звуки в зале.