Книга Спаситель и сын. Сезон 2, страница 44 – Мари-Од Мюрай

— Но я вообще ничего не скажу, если не подготовлюсь.

— Почему вы об этом спрашиваете? Хотите получить совет?

— Я хотела бы знать, как выбрать нужного человека и не ошибиться.

— Вы знаете историю об одной романтичной девушке, которая решила, что полюбит английского лорда, когда встретится с ним на поле ромашек?

— Нет.

Спаситель сидел молча, и Фредерике пришлось задать вопрос:

— И что же с ней произошло?

— Она все еще сидит на поле среди ромашек.

Мадемуазель Жовановик сухо улыбнулась и спросила, какое это имеет отношение к ее теме.

— Возможно, никакого, — признал Спаситель. — Просто вспомнилось. Думаю, вам приходится взвешивать каждое слово, когда вы говорите с покупателями в ювелирном магазине, с хозяйкой магазина и даже со своей мамой. Отпустите себя хотя бы здесь, Фредерика. — Он впервые назвал молодую женщину по имени.

— Ненавижу свое имя! — воскликнула она сердито.

— Фредерика?

— Фредерика Жовановик. Имя противное и фамилия дурацкая. А уж вместе!..

— Зато вы сами умница.

— Почему это?

— Выбрали свой путь. Справились с семейным роком.

— И какое это имеет отношение к моему имени?

— Не знаю. Просто пришло в голову, и все.

— Значит, вы говорите невесть что? — сама себе не веря, спросила Фредерика.

— Болтаю, что придет в голову.

— Мама ненавидит разболтанность. Когда я все время плакала о своем Филу, мама мне говорила: «Ты разболталась. Возьми себя в руки».

— Вы ей сказали про аборт?

— Нет, что вы! Для нее аборт — преступление. Именно поэтому она вынуждена была меня оставить.

— Вынуждена?

— Когда мне было лет четырнадцать или пятнадцать, я страшно ее разозлила, уж не помню чем, и она мне сказала: «Лучше бы я сделала аборт, чем терпеть от тебя такое!»

— А как вы теперь ладите с мамой?

— Я вынуждена была к ней переехать.

— Вынуждены?

— Скажем, меня это устраивало. Я сэкономила на квартплате. Но что за нелепый у нас разговор! — жалобно простонала она. — Я хотела говорить о любви, а мы говорим о квартире. Кстати, я не понимаю, почему я все-таки осталась.

— Здесь?

— Нет, у мамы. Мне двадцать девять. Как можно встретить великую любовь, если жить в вечных дочках? «Когда вернешься? Кто такой Марк, который тебе звонит? Ты же не наденешь эту юбку на работу?» И потом, она разрушает все мои надежды. «Мужчины, они такие-сякие. Любовь вспыхнет и погаснет, скажи спасибо, если года на два хватит…»

В конце консультации мадемуазель Жовановик, собиравшаяся порассуждать о высоких материях, решила, что займется поиском маленькой квартирки. И как можно скорее.

— И я опять заведу себе кошку. А то у мамы аллергия на кошачью шерсть.

Значит, Фредерика не возьмет хомячка. Никогда ему от них не избавиться! Почему он их сразу не утопил?

Рабочий день у Спасителя закончился, и он отправился к «мальчишкам». За ужином он старательно изучал Жово на предмет сходства с мадемуазель Жовановик. И не нашел ни малейшего, даже самого приблизительного. Луиза говорила о фотографии, на которой молодой Жово держит за руку девочку. Если это мать Фредерики, то, может, она похожа на нее? Но под каким предлогом попросить показать фотографию?

— Что собираетесь с ними делать? — спросил Жово после ужина, кивнув на клетку мадам Гюставии.

— Троих удалось пристроить, — ответил Спаситель.

Один Райе. Один для внука мадам Дюмейе. Один Алисе, которая на самом деле не хочет никаких хомяков.

— Разорюсь на одних клетках. Их же всех нужно рассадить до того, как они начнут размножаться.

— Семь клеток, — подсчитал Жово с усмешкой.

— М-м-м-м…

Габен собирался уже подняться на чердак, но Спаситель его остановил:

— Завтра встанешь в семь. Твой классный руководитель прислал мне твое расписание. В четверг у тебя в восемь физика. Потом химия.

— А я думал, у нас каникулы…

— Перестань валять дурака. А то мадам Сандоз позвонит в социальную службу.

— И кто эта гражданка? — поинтересовался Жово грозным тоном, предупреждающим: «Не тронь наших».

— Школьная медсестра, — сказал Спаситель и почувствовал, что должен непременно добавить: — Очень добрая женщина.

— Папа, пап! — прервал их Лазарь, с ходу врезавшись в разговор. — Я знаю, что в марше дальше!

И, печатая шаг, он зашагал вокруг кухонного стола, распевая басом:

— Отпад, — еле-еле сумел выдавить из себя Спаситель.

В половине десятого, после отбоя, Спаситель тихонько проскользнул в сарайчик, вывел оттуда велосипед и по аллее Пуансо отправился в больницу Флёри. Небольшая разминка. Небольшая прогулка. Прекрасная звездная ночь, теплый ветерок, а в голове стучит: «Глянь! Вот кольцо колбасы! Колбасы! Колбасы!» «А что, если Жово — это такая болезнь, и к тому же еще заразная?» — подумалось ему.

— Добрый вечер, Брижит, — поздоровался Спаситель, весь в мыле.

— Что это с тобой? — засмеялась хорошенькая антилийка, дежурная в регистратуре.

— Давно не крутил педали, потерял форму. Скажи, что там с моей юной пациенткой, Марго Карре, ее положили в психиатрическое.

Спаситель солгал, он больше не лечил Марго. Но это был единственный способ обойти строгие больничные правила.

— Девочка, которая наглоталась лекарств? — уточнила Брижит. — К ней никого не пускают. Наблюдают психиатр и сиделка.

— Но с ней все в порядке?

— Да, но ты же их знаешь. Они не любят рецидивов. К тому же она травилась прописанными ей лекарствами.

Спаситель огляделся вокруг, надеясь, вдруг его осенит вдохновение. Но нет, полное бессилие.

— Извини, — сказала Брижит. — Может, я могу чем-то еще тебе помочь?

— Да нет… Хотя да! В прошлую субботу к вам привезли одного антильца. Месье Лемпрерёра. Он из Ле-Франсуа. Скончался у вас в больнице.

Лицо Брижит выразило сочувствие.

— Родственник?

— Дальний, — ответил Спаситель — врать так врать! — Не могла бы ты узнать, отчего он умер?

Брижит пошла спрашивать у других медсестер, которые сидели в комнате отдыха.

— Его привезли по скорой, но отправили в онкологическое отделение. Он наблюдался уже три года — рак простаты. Ты не знал?