Книга Три недели с принцессой, страница 101 – Ванесса Келли

– Слуги тебя уважают, – заметил Джек. – Они знают, как тебе дорог Стоунфелл и как ты заботишься о людях, живущих здесь.

– Как я могу не любить Стоунфелл? Это мой дом.

– Я рад, что ты наконец это поняла, – криво усмехнулся Джек, протягивая ей чашку чая.

– Я всегда это понимала. Просто думала, что мне не следует здесь оставаться ради тебя и ради меня самой.

Джек присел на край стола и внимательно посмотрел на Лию.

– Именно здесь тебе и следует быть.

Она улыбнулась ему, поднося к губам чашку.

– Мне следует быть рядом с тобой, где бы ты ни был.

Джек широко улыбнулся.

– В этом мы единодушны.

– Как всегда.

– Я напомню тебе эти слова, когда ты в следующий раз начнешь мне противоречить.

Лия разыграла удивление.

– Милорд, разве у нас бывали разногласия?

Джек насмешливо фыркнул.

Пряча улыбку, Лия кивком указала на горку писем на столе.

– Ты получил письмо от матери, верно? Она всем довольна?

– Думаю, матушка в своей стихии. Джиллиан пришла в голову замечательная мысль пригласить ее в родовое имение Левертонов в Уилтшире на все рождественские праздники. Похоже, моя мать тесно сдружилась со вдовствующей герцогиней. Она в восторге, оттого что ее окружает столь блестящее общество.

Лия поставила чашку на стол.

– Самоотверженно со стороны Джиллиан пригласить к себе леди Джон: ведь они далеко не лучшие подруги.

– У меня такое чувство, что к концу праздников Джиллиан удастся убедить маму принять новый порядок вещей, – признался Джек. – Твоя кузина непобедима, как стихийное бедствие. Стоит ей что-то задумать, и она не успокоится, пока не добьется желаемого.

Как и следовало ожидать, известие о помолвке Джека и Лии привело леди Джон в ярость, разразился страшный скандал. К счастью, леди Анна вмешалась и храбро встала на защиту Лии. Доминик и Левертон тоже пришли на помощь: нанесли визит леди Джон и сообщили, что окажут финансовую поддержку их семье и обеспечат будущее Стоунфелла.

Не менее важно, что Лии удалось убедить мать отправить леди Джон письмо с извинениями и словами раскаяния за прошлые оскорбления и дурное обхождение. Конечно, пришлось стоять у матери за спиной и едва ли не диктовать текст письма. Леди Джон так и не призналась, что получила его, но неохотно согласилась с Джеком, что как добрая христианка должна, наверное, попытаться простить злосчастную падшую женщину.

Пока это было самое большее, на что она смогла решиться. Лии и Джеку оставалось лишь надеяться на лучшее. Леди Джон не пришла в Левертон-Хаус на скромную свадьбу сына и даже не прислала теплого письма с благословением. Джек рассердился, но Лия посоветовала ему набраться терпения. Слишком много боли и сердечных мук пришлось вынести ее светлости. Не стоило ожидать, что она внезапно одумается и проявит великодушие.

– Я безмерно рада и тому, что твоя матушка не отказалась общаться с тобой, – призналась Лия. – Я боялась, что она никогда тебя не простит.

– Не волнуйся, любимая. Она любит меня, а со временем полюбит и тебя.

Лия в этом сомневалась, но не теряла надежды, что когда-нибудь леди Джон все же соизволит посетить Стоунфелл.

– Надеюсь, ты не против, если это Рождество мы проведем тихо, в узком кругу, – произнесла она. – Знаю, ты скучаешь по своим родным и друзьям.

– Ерунда. Я хочу быть именно здесь. Вдобавок у нас есть твоя семья.

Лия радостно улыбнулась.

– Да, чудесно, что Доминик и Хлоя смогут провести с нами рождественскую неделю. Я уже скучаю по малышу Дому.

– А я нет, – усмехнулся Джек.

Лия ткнула его локтем в колено, и он рассмеялся.

– Шучу. Он очаровательный бесенок.

– Дом прелесть! Мне очень жаль, что он срыгнул молоко на твой новый сюртук. Если это тебя утешит, сегодня утром он проделал со мной то же самое.

Если оставить в стороне эти печальные эпизоды, супруги Лендейл чудесно встретили Рождество с Хантерами. И впервые в жизни бабушка Лии смогла сполна насладиться рождественскими праздниками в Стоунфелле. Ребекка немного устала, к тому же все еще тосковала по Артуру, но сияла от гордости, видя, как внучка устраивает торжество и принимает гостей в роли хозяйки дома, новой маркизы Лендейл.

– Малыш Дом чем-то напоминает пьяного матроса, тебе не кажется? – ухмыльнулся Джек. – Мой камердинер был так потрясен, что слег в постель, когда увидел картину бедствия.

– Ты болтаешь глупости.

– Верно. – Джек кивком указал на дверь. – Все остальные уже легли?

– Думаю, да. Доминик проводил бабушку в коттедж, а Хлоя отправилась спать полчаса назад.

– Хорошо, потому что у меня есть для тебе еще один подарок. Я хотел вручить его тебе, когда мы останемся одни.

– Джек, тебе не следует тратить на меня столько денег, – запротестовала Лия. – Ты уже столько всего мне подарил.

Джек преподнес ей чудесные сапоги для верховой езды, великолепные перчатки из тончайшей кожи, меховую муфту и несколько книг. Не проходило и недели, чтобы муж не порадовал ее каким-нибудь подарком, в основном всевозможными милыми пустячками вроде нового шарфа, головного платка или конфет из местной кондитерской. Он уверял, будто восполняет то, что недодал ей, когда не имел возможности баловать.

– Ты не права, но как бы то ни было, заслуживаешь, чтобы тебя баловали. – Джек отмел все возражения жены, закрыв ей рот поцелуем. – Ты долгие годы заботилась о ком угодно, только не о себе. Теперь настало время, чтобы позаботились о тебе.

Он взял со стола бархатный мешочек, развязал и вытряхнул себе на ладонь изящный золотой браслет. Когда Джек взял Лию за руку и застегнул браслет у нее на запястье, она увидела, что к цепочке крепится медальон.

– Неужели это… – От волнения у нее перехватило горло.

– Счастливого Рождества, любовь моя. – Джек наклонился и прильнул к ее губам нежным долгим поцелуем. – Спасибо, лишь благодаря тебе я вернулся домой живым и здоровым.

– О, Джек, – прошептала Лия. – Это ведь та римская монета, которую я подарила тебе на Рождество, перед тем как ты отправился на войну.

Ювелир отполировал монету до блеска и оправил в золото, украсив браслет тончайшей филигранью. Получилось изумительно красиво и изысканно, Лия никогда еще не получала такого чудесного подарка.

– Не знала, что ты сохранил монетку.

– Всю войну я носил ее с собой. Она служила мне счастливым талисманом.

– Но как же ты расстанешься со своим талисманом? Уверен, что не хочешь оставить его себе?

– Уверен. – Он ласково погладил ее по щеке. – Мой счастливый талисман – это ты, Лия. Никакой другой мне не нужен.