Книга Город зеркал. Том 1 , страница 65 – Джастин Кронин

– Городской.

– Хочу сообщить об убийстве. Женщину зарезали.

– Погодите секунду. С кем я разговариваю?

Я назвал адрес.

– Полиция еще не в курсе. Дверь не заперта. Просто придите и посмотрите, – сказал я и повесил трубку.

Я позвонил еще в «Дэйли Ньюс» и «Таймс» с разных таксофонов, на Бликер-стрит и на Принс-стрит. Утро настало окончательно. Мне казалось, что надо вернуться в мою квартиру. Для меня было естественным там находиться, и, если точнее, больше мне идти было некуда.

А потом я вспомнил про свой забытый чемодан. Как это может связать меня со смертью девушки, я не мог предвидеть, но, по крайней мере, это было ниточкой, которую надо было обрезать как можно быстрее. Я сел в метро и поехал на Центральный вокзал. И сразу заметил, что на станции много полиции. Я был убийцей, и это наделило меня сверхъестественной четкостью восприятия окружающего. Моя жизнь превращалась в вечный страх. Я подошел к кассе, и меня отправили в хранилище забытых вещей этажом ниже. Я показал женщине за стойкой свое водительское удостоверение, чтобы идентифицировать себя, и описал чемодан.

– Мне кажется, что я оставил его в главном зале, – сказал я, стараясь выглядеть подобно еще одному смущенному путешественнику. – У нас просто было так много багажа, что, наверное, там я его и забыл.

Мой рассказ ни капли не заинтересовал ее. Она исчезла среди стеллажей с багажом и через минуту вернулась с моим чемоданом и листом бумаги.

– Вам надо заполнить это и поставить подпись внизу.

Имя, категория, серийный номер. Я чувствовал, будто даю признательные показания, мои руки так дрожали, что я едва мог удержать ручку. Сколь же абсурдным было это ощущение: бояться заполнить бумажку в городе, ради потребности в бумаге которого ежедневно целый лес валят.

– Мне надо сделать фотокопию вашего удостоверения, – сказала женщина.

– Это действительно необходимо? Я несколько спешу.

– Милый, не я правила придумала. Ты хочешь получить назад свой чемодан или нет?

Я отдал ей права. Она прокатила их через копировальный аппарат, вернула их мне, а копию подколола степлером к бланку, который сунула в ящик стола.

– Уверен, у вас много таких чемоданов, – сказал я, решив, что надо хоть что-то сказать.

Женщина закатила глаза:

– Видел бы ты, милый, что иногда сюда приносят.

Я взял такси и поехал к себе в квартиру. По дороге я заново обдумал текущую ситуацию. Насколько мне казалось, в квартире девушки всё чисто. Я вымыл всё, до чего дотрагивался. Никто не видел, как я приходил или уходил, только таксист. Это может оказаться проблемой. Еще надо принять во внимание бармена. «Извините, вы же профессор Фэннинг, не так ли?» Я не мог вспомнить, насколько близко был бармен, чтобы это услышать, хотя он наверняка вполне хорошо нас обоих видел. Платил я наличными или кредитной картой? Вроде бы наличными, подумал я, но не был в этом уверен. Следы остались, но найдет ли их кто-нибудь?

Поднявшись к себе в квартиру, я открыл чемодан. Ничуть не удивился, что морфия там не было, но всё остальное было на месте. Я вывернул карманы. Бумажник, ключи, мобильный. За ночь батарейка разрядилась полностью. Я сунул телефон в зарядную станцию на ночном столике и лег, понимая, что спать я не смогу. Мне казалось, что я больше никогда не смогу спать.

Как только батарейка подзарядилась, телефон ожил и чирикнул. Четыре сообщения, все четыре с одного номера, с кодом 401. Род-Айленд? Кто у меня есть знакомый на Род-Айленде? Я все еще держал телефон в руке, когда он зазвонил.

– Это Тимоти Фэннинг?

Голос незнакомый.

– Да, доктор Фэннинг.

– О, так вы доктор. Это многое объясняет. Меня зовут Луиза Свон. Я медсестра отделения интенсивной терапии больницы Уэстерли. Вчера днем к нам поступила пациентка, женщина по имени Элизабет Лир. Вы ее знаете?

Мое сердце подпрыгнуло к горлу.

– Где она? Что случилось?

– Ее сняли с поезда компании «Амтрак», шедшего из Бостона, привезли сюда на машине «Скорой помощи». Я пыталась связаться с вами. Вы ее личный врач?

Я понял, в чем причина звонка.

– Точно, – солгал я. – В каком она состоянии?

– Вынуждена сказать, что миссис Лир нас покинула.

Я не ответил ничего. Комната начала расплываться в моих глазах. Не только комната, весь мир вокруг.

– Алло?

Я с трудом сглотнул.

– Да, я слушаю.

– Они привезли ее уже в бессознательном состоянии. Я была рядом с ней, когда она очнулась, назвала мне ваше имя и номер.

– Что-нибудь еще сказала?

– Боюсь, она была слишком слаба для этого. Нет. Я даже не была уверена, что правильно расслышала номер. Она умерла считаные минуты спустя. Мы попытались связаться с ее мужем, но он, очевидно, за границей. Есть кто-то еще, кого нам следует уведомить?

Я повесил трубку. Я накрыл лицо подушкой. А потом я начал орать.

22

История смерти девушки не сходила со страниц бульварных газет несколько дней, и я смог узнать о ней побольше. Ей было двадцать девять, родом она была из Колледж-Парк, штат Мэриленд, из семьи иранских иммигрантов. Отец работал инженером, мать – библиотекарем в школе, у нее были трое братьев и сестер. Она шесть лет проработала в «Бекворт энд Граймс», дойдя до должности младшего редактора. Она и отец ее ребенка, актер, развелись совсем недавно. Ее жизнь была совершенно обычна и достойна восхищения. Усердный работник. Верный друг. Любимая дочь и любящая мать. Какое-то время она хотела стать танцовщицей. Публиковали множество ее фотографий. На одной из них она, еще совсем ребенок, была одета в гимнастическое трико и стояла в плие.

Два дня спустя позвонил Джонас, рассказал мне о смерти Лиз. Я изо всех сил постарался изобразить удивление и понял, что действительно был немного удивлен, будто, слыша его ломающийся голос, я снова испытал горечь потери, как в первый раз. Мы некоторое время говорили, вспоминая прошлое. Время от времени даже смеялись над чем-то смешным, что она сказала или сделала. В другие моменты между нами повисало долгое молчание, и я слышал, как он плачет. Я тщательно прислушивался ко всем его словам и интонациям, пытаясь понять, знает ли он, или что-то подозревает насчет нас двоих. Но ничего не почувствовал. Похоже, всё было именно так, как говорила Лиз. Его слепота была абсолютной. Он себе даже представить подобного не мог.

Я всё еще был слегка удивлен, что ничего не произошло и со мной: не раздался стук в дверь, за дверью, пристегнутой на цепочку, не стояли мрачные мужчины в форме, показывая мне жетоны. Доктор Фэннинг, не возражаете, если мы с вами переговорим? Ни в одной из газетных статей не говорили ни слова ни о бармене, ни о таксисте, и я решил, что это хороший знак, хотя и был уверен, что со временем служители закона явятся за мной. Мое наказание будет исполнено. Я паду на колени и сознаюсь. В противном случае вселенная лишена какого-либо смысла.