Онлайн книга «По ту сторону жизни»
|
Он вздохнул и повторил: — Уезжай. А не можешь… уйди в свой храм и не высовывайся. Не самые радужные перспективы, но разум подсказывает, что они весьма и весьма реалистичны. — А подскажите… — я потарабанила пальцами по рулевому колесу. — Отчего я умерла? — От излишнего любопытства… И вот как это понимать? Тело Нормы оставили в мертвецкой, которая числилась за городской жандармерией и большую часть времени пустовала. Поговаривали, что в подвалах сих некогда размещались пыточные, изрядно облегчавшие следственный процесс, однако после очередного послабления они были переоборудованы под хозяйственные нужды. Не знаю, сколько в том правды, но в одной из зачарованных ячеек хранили говяжью тушу, совестливо прикрыв оную белой простыночкой, в другой тоже лежало что-то, не имеющее отношения к миру криминальному, а вот третья досталась Норме. — Извольте, — мейстер Шварцвертер отличался некоторой субтильностью, бледностью и редкостной невыразительностью. Словно пытаясь компенсировать оные, а может, силясь разбавить мрачную обстановку рабочего места, он отдавал предпочтение ярким цветам и костюмам самого безумного кроя. И ныне он выглядел на редкость неуместно. Лимонного цвета рубашка с воротником-жабо и круглой камеей, которая почти терялась в пене кружев. Лиловый жилет с длинными фалдами и узкие брюки, украшенные вышивкой. Длинные волосы мейстер собрал в хвост. Тонкую бородку смазал маслом. А на левую щеку приклеил мушку. Выглядел старший некромант, мягко говоря, несуразно, однако не следовало обманываться: мейстер Шварцвертер обладал на редкость острым умом, а уж профессионалом являлся и вовсе великолепным. Знаю, что его весьма настойчиво приглашали в столицу, обещая повышение в чинах, однако он отказывался: мол, тихое курортное бытие его вполне устраивает. — Смерть наступила около двенадцати часов тому назад, — он вытер руки кружевным платочкам. На каждом пальце сиял перстень. Силой. Темной такой силой… а ведь, если подумать, мейстер Шварцвертер был достаточно стар, чтобы застать те события… или он приехал в город позже? Нет… его принимали за своего, а значит, в городе он прожил минимум полета лет… — …в результате интенсивной кровопотери… Горло ей перерезали. Это я видела издали, а вот Диттер аккуратно прикоснулся к темным волосам Нормы, будто погладить хотел, но нет, приподнял голову, поворачивая налево, и темный разрез распахнулся. Глубокий. Глаза открыты и в них видится упрек… — Душа… — Ушла, — мейстер Шварцвертер поджал узкие губы. А глаза он подводил темной тушью, и эта привычка многим казалась куда более отвратительной, нежели его любовь к собственной работе. — Ушла ли… — Вильгельм, выглядевший на редкость погано, отлип от стены. Его слегка пошатывало, а из распухшего носа все еще шла кровь, вот он нос и заткнул. Батистовым платочком. Скатал в трубочку и сунул в левую ноздрю. — Я ее не дозвался, — мейстер раздраженно сцепил пальцы и потянул, раздался мерзкий щелкающий звук, который заставил Диттера поморщиться. — И это уже третья душа, которая не соизволила ответить… начинаю, право слово, сомневаться в собственных силах. — Сомневаться всегда полезно. Третья? Допустим, была еще Соня. А третий кто? — Вы, фройляйн… вы… — он уставился на меня премрачным взглядом. — Вы были первой в череде явно подозрительных смертей… Диттер осматривал тело. Вильгельм, опершись на холодильный шкаф, то ли наблюдал за осмотром, то ли дремал с открытыми глазами. Монк, как всегда, держался тенью. Где это дознаватель так потратился? Поисковое заклятье? Но зачем? В прошлый раз он то ли не счел нужным воспользоваться им, то ли… что-то изменилось? Что именно? Я заставила себя вернуться к прерванному разговору. — И что именно показалось вам подозрительным? Мейстер коснулся тяжелой серьги и произнес: — Меня не допустили к телу… Интересно. И… он имел право заявить о подозрениях, положение позволяло. Тогда почему… — Более того, мне было настоятельно рекомендовано не уделять излишнего внимания факту трагической гибели столь юной особы… — И вы послушались? — Вильгельм вытащил затычку из носового платка и шмыгнул носом. Потрогал переносицу. Сунул мизинец в ноздрю. — Нет, конечно. Видят боги, ваше тело не вскрывали, однако поверхностный осмотр не выявил каких-бы то ни было подозрительных обстоятельств. Палец дознавателя переместился в другую ноздрю. — Я взял пробы волос и плоти… у нас здесь неплохой анализатор ядов, однако вы были чисты, фройляйн… чисты, мертвы и спокойны… правда, ваша душа не отзывалась, но… сами понимаете, это лишь косвенно подтверждало версию ваших родичей о естественной смерти… и, к моему преогромному сожалению, я был вынужден отступить. А Норму пытали. Я поняла это, стоило сделать шаг… ей было больно, и боль эта еще держалась в теле. Сгустки темной энергии узором, повторяющим рисунок на коже. Делали его ножом и огнем… — Но я рад, что вы вернулись. Это многое объясняет. Это ничего не объясняет, но я промолчу: не стоит разочаровывать мейстера. Сломанные пальцы. Содранные ногти. И следы ожогов на ладонях… на внутренней стороне бедер, которые Диттер раздвигает и мне это почему-то неприятно. Я закрываю глаза, но боль становится… явной? А душа. Норма? Ты здесь, Норма? Ты ведь так долго умирала, что не могла не захотеть поквитаться с мучителями… ты была доброй… мне это непонятно, но это мне. А ты была. Доброй. Ты заседала в этих растреклятых комитетах. Ездила по приютам, вникая в их нужды. Другим-то плевать, а ты по-настоящему была неравнодушна. И я знаю, что твои родичи не одобряли этого… но ты впервые ослушалась отца… Я выдохнула. И похолодало. Ощутимо. Замер Вильгельм. Отступил Монк. Правильно, свет нам не нужен, хотя потом… я попрошу его и он согреет озябшую твою душу… тело манит. И Диттер отпускает его. Правильно. Хватит мучить… Она больше не была девственницей и невинности лишилась не по собственному желанию. Отнюдь. Она просила. Умоляла. Тогда это еще казалось странной игрой, жестокой, но в обществе порой играли на редкость отвратительные шутки, особенно над теми, кто выделялся. Норма выделялась. Прости. Мы бы никогда не стали подругами, слишком разные, слишком… но сейчас я слышу эхо твоей души и твоей памяти. Помоги мне… пожалуйста, помоги найти их. Покажи… И мы постараемся, чтобы это зло не осталось безнаказанным. Она по-прежнему не верила в месть. Даже там, за гранью… я бы не отказалась… я бы осталась, чтобы свести с ума убийц, а она… она их простила? Простила?! Вот так взяла и… |