Онлайн книга «Метро 2035. Злой пес»
Буба, зажав лицо руками, заорал, потом стал пытаться нащупать то одной, то второй ладонью кобуру на боку. Липкие от крови пальцы скользили, ничего не получалось, и сталкер просто выл. Конопатый, выплескивая из горла постепенно уменьшающийся фонтан крови, скреб ногтями по лицу и тоскливо смотрел на Зуба. А того вдруг вырвало. – От Эдди заразился? – поинтересовался Хаунд. – Умыться не забудь, а то воняет сильно, йа. Лапоть, Калаш, встали, медленно, руками уперлись в стену. И не дергаемся… йа? – Зачем… – Один из них, что пониже, косился на орущего Бубу. – Мы ж… ты… Хаунд… Буба вон… – Ты, прав, Лапоток, – кивнул Хайнд, – рихтиг. Бубу жалко, калекам в нашем мире не место. Буба взвыл, а мутант подхватил нож и воткнул, как в масло, в затылок Бубы. Вой оборвался. – Зуб! Забери оружие, аккуратно, йа. А вы пока слушайте, зайки-побегайки… – Хаунд… – Рот закрой. – Хаунд, дожидаясь Зуба, все же не торопился начинать что-то объяснять. Смотрел, держа ствол наготове. Кивнул, когда рейдер все закончил. – Знаешь, Лапоть, в чем ваша ошибка? – В чем? – Вы жадные и глупые. Зачем баб продали Птаху? Сталкеры молчали. – Ладно хоть не отказываетесь, йа. Знаешь, почему погиб Буба? Лапоть скорчил рожу. – Просто ты – псих. – Колено или ухо? – Чо? – Ухо. Выстрел звонко шарахнул, отразившись от стен убежища. Лапоть, тонко всхлипывая, зажал ладонью развороченную правую сторону головы. – Не слышу «спасибо» за меткий выстрел, подаривший тебе, швайне, жизнь. – Спасибо. – Осталась у них еще совесть, как думаешь, Зуб? Я вот полагаю, что это не совесть вовсе… а страх. Парнишка спорить не спешил, в душе полностью соглашаясь с мутантом. – Ваш вожак вырезал на смачной заднице рыжей девки свои инициалы. Разве можно так относиться к женщинам, Лапоть, насиловать, резать… а? – Она мут… Хаунд зловеще оскалился. – Смотри, Зуб, вот тебе еще одно подтверждение их глупости. Лаптя – уж точно. Не стоит говорить о мутациях, мутантах и их правах в нашем обществе, да еще и так пренебрежительно, йа? Вот-вот… Второй, Калашников, пнул товарища в ногу, явно призывая заткнуться. – Ба-а-а, – протянул Хаунд, – а вот и самый смышленый пришел в себя. Штаны не загадил, майн фрейнд? – Тебе-то какое дело? – Для интереса. Ну, Калаш, вещай. – Что надо? – Деловой разговор. Ты же понимаешь, натюрлих, что если весть о продаже девок дойдет до бугров Безымянки, то вам вряд ли светит что-то хорошее? Как думаешь, успели с девками перетереть фейсы? – Сволочь… – Сволочи, я бы сказал, йа. И очень злые на вас, чертовы вы идиоты. – Договоримся? – Калашников, не отрывая рук от стены, все же расслабился. – Рихтиг, еще как договоримся. Дело простое: вывести с Советской и Победы Воронкова и семью. Сегодня, до вечера, свести их вместе где-то на Птичке и сопроводить на Прогресс… Если вдруг вас фейсы раньше не встретят. – Обманут, – брякнул Зуб. – Точно обманут. – Найн, юнге. Знаешь почему? – Не-а… – А я сейчас расскажу, йа. Лапоток, Калашников, слушайте, вас касается… Хаунд, покопавшись в карманах умершего Бубы, достал портсигар и закурил, затягиваясь горьким сизым дымом. – Прогресс отпустит их после передачи нужных людей только из-за самой семьи. Фейсы хорошо помнят подонков, пакостивших им. А вот эта самая банда крутых ребят, йа, таких из себя рыцарей без страха и упрека, полгода назад выловила у гипсового двух разведчиков и лаборантку заводчан. Разведчиков, не парясь, шлепнули, а вот девочка… девочке повезло меньше – на то время, пока дядя Хаунд ее не нашел и не вернул домой, пусть и не совсем физически целую. Но с памятью у нее все хорошо, и тех утырков девушка запомнила четко и ясно, хоть и не по именам-погонялам – тут вам хватило ума не называться. Только меня, братцы-кролики, не проведешь, и кто там был, мне стало ясно сразу, и догадками своими я уже поделился с весьма серьезным фейсом. Понимаете, Лапоток и Калаш, как для вас все оборачивается? Доведете Воронкова – фейсы вам не выпустят кишки. Я попросил, обещав убить Бубу и Клефа… Дадут вам возможность уйти. Только их головы принесете с собой. Если вы решите драпануть прямо сейчас – хуже времени нет, сами знаете: Прогресс на усилении, Зубчага перекрыта от Товарной и до поста, Алмаатинку стерегут рейдеры, йа… Сталкеры молчали. Зуб тоже молчал. – Через Южный мост не выйдете, думаю, – там ваши и посты, стерегущие всех подряд. Ну а сунуться через город – то же самое. В Пятнашку вы точно не попрете. Выход один, ребятки, – сделать дело и пересидеть всю катавасию здесь, натюрлих. Но дело сделать… угадайте почему? – Ты, если что, вернешься? – догадался Калашников. – Я, если что, вас сдам буграм, и они вас отсюда выкурят, вот и все. А так, глядишь, забудут. Но если все же не сделаете дело, я сам сделаю и, думаю, успею. Но за вами вернусь, рихтиг. Договоримся? – Да. – Лапоть, рассматривая красную ладонь, косился на мутанта зло и обиженно. – Гут. Я предупрежу Воронкова, а вы будьте умничками, майне фрейнде. Пошли, Зуб. Да… Я оставляю вам все стволы и боеприпасы как символ моего к вам доброго отношения. Делового, мужчины… Сделка важная, свои жизни покупаете. Смотрите, натюрлих, не вздумайте глупить. Зуб, идя за Хаундом, недоверчиво мотал головой, думал… Недолго. – А если они просто сдадут Воронкова? – Не сдадут. – Почему? – Они все помнят про одного следователя, решившего поиграть в шашкоглотателя. – Ну… – Зуб усмехнулся. – У нас как-то шахматную пешку один идиот съел… ну… не вскрывали, обошлось, само вышло. – Так шашка, камрад, не игровая. А стальная, заточенная и длинная. Следак ей подавился, натюрлих. – Ты помог? – Говорят, что я. А я и не отказываюсь, но и не признаюсь, загадочно и многозначительно молчу. Репутация, юноша, – штука такая… работаешь на нее, работаешь, а потом – раз, йа, и она впахивает на тебя. Но не сразу, сам понимаешь. – А зачем тебе вообще выводить Воронкова с семьей, чего в нем особенного? – Ничего… кроме двух технических образований, совести и порядочности, йа. И услуги, оказанной Прогрессу в жест добрых намерений будущих добрососедских отношений. |