Книга Язык шипов, страница 41 – Ли Бардуго

– Сплетни никогда не прекратятся.

Роффе слабо улыбнулся.

– Зато станут гораздо тише.

Что даст принцу корона? Что даст король девушке вроде нее?

Снизу, из садового лабиринта, донесся смех Сигне. Обнаружить ее не составляло труда: рыжие волосы пылали, словно огонь в печи, боевым флагом развевались за ее спиной. Юноша, один из смертных, гнался за ней по дорожкам лабиринта. Сигне позволила ему поймать себя и развернуть лицом.

– Ты хочешь поразить воображение отца и взойти на трон?

– Сама знаешь, что да.

Сигне запрокинула голову и широко развела руки. Кудри обрамляли ее лицо, словно живое пламя.

Улла кивнула.

– Тогда принеси ему огонь.

* * *

Улла пожалела о своих словах, едва они сорвались с губ, однако с той самой минуты принц не мог думать ни о чем другом. Роффе перестал волочиться за земными красавицами и все свое время проводил в Башне прорицателей, забывая про еду и питье.

– Он доведет себя до безумия, – сказала Сигне однажды ночью, когда девушки ежились от холода в постели.

– Вряд ли у него хватит на это целеустремленности, – возразила Улла.

– Не будь злюкой, – пожурила Сигне.

– Я вовсе не злюка, – сказала Улла и решила, что не солгала.

– Может быть, в подарок королю подойдет зеркало?

Улла рассказывала подруге о необыкновенном зеркале и комнате, полной странных предметов.

– Это его развлечет. – «Ненадолго», – добавила она про себя.

– Роффе день и ночь думает об огне. И зачем только ты навела его на эту мысль!

«Потому что он заставил меня мечтать о недостижимом», – подумала Улла, а вслух произнесла:

– Он спросил – я ответила. Сам должен понимать, что это невозможно. – Да, чтобы на время сделать сухопутное существо пригодным к жизни под водой, нужна сильная магия, однако она по сути не отличается от чар, позволяющих сильдройрам ходить по земле. А вот взяться за стихию, заставить огонь гореть там, где для него нет топлива… Для этого требуется магия гораздо мощнее, нежели песнь, которая сотворила чертог-наутилус. На такое никто не способен. – Роффе должен изменить решение.

– Я так ему и сказала, – волновалась Сигне. – Но он и слушать не хочет. – Она осторожно потянула Уллу за рукав. – Может, королевский прорицатель его отговорит? Или ученик прорицателя. Ты ему понравилась, я сама видела.

Улла поежилась. С той встречи в башне ученик прорицателя оставил ее в покое. Казалось, он был занят своими делами и, тем не менее, постоянно попадался Улле на глаза – сидел ли молча подле своего учителя, перемещался ли по замку, черная клякса его одеяний неизменно скользила из тени в тень.

– Поговори с ним, – настаивала Сигне. – Прошу. – Она стиснула пальцы Уллы. – Ради меня. Неужели трудно просто поговорить? Что в этом плохого?

Улла подозревала, что плохого очень даже много.

– Посмотрим.

– Улла…

– Посмотрим, – повторила Улла и отвернулась. Она больше не хотела глядеть на Сигне.

Тем не менее, когда подруга запела колыбельную, тихую и нежную, Улла не могла не присоединить к ней свой голос. Песня мягко лилась, окутывая их теплым мерцанием, поднимаясь и опускаясь плавными волнами.

Кто первым заснул, Улла не помнила, помнила только свой сон. Она стояла в центре садового лабиринта, в огненной мантии, парализованная страхом, не в силах пошевелиться. Открыла рот, чтобы закричать, но не произнесла ни звука. На краю террасы, с раскинутыми, словно для полета, руками стояла Сигне, и рыжее пламя ее волос было скрыто под белой свадебной фатой.

* * *

Дни неумолимо шли. Одержимость Роффе росла. Во взгляде Сигне все сильнее сквозил упрек. Улла понимала, что от разговора с учеником прорицателя ее удерживает лишь страх. Она правильно истолковала намек принца: если огонь вспыхнет под водой и сделает Роффе королем, то он, в свою очередь, назначит Уллу придворной певицей. Ей следует хотя бы попытаться переговорить с учеником прорицателя. Возможно, этот человек и опасен, однако упускать даже малейший шанс на осуществление своей мечты – еще опаснее.

Юношу Улла нашла в читальном зале на нижнем этаже Башни прорицателей – застала его в тот момент, когда он укладывал книги в простую сумку. Одна из книг, в кожаном переплете, была совсем ветхой; вываливающиеся страницы были испещрены причудливыми каракулями, отличавшимися от аккуратных строчек, которые Улла видела в других фолиантах. Впрочем, для нее любые записи выглядели бессмысленной вязью. В углу обложки она рассмотрела что-то похожее на оленьи рога. Ученик прорицателя резко захлопнул сумку.

– Уезжаешь? – замерев в дверях, Улла не сумела скрыть удивленного облегчения. Все, что от нее теперь требовалось, – немного мужества.

– Никогда не задерживаюсь долго на одном месте.

Интересно, почему? Совершил какое-то злодеяние?

– Ты пропустишь бал…

Губы юноши тронула слабая улыбка.

– Я равнодушен к танцам.

Однако Улла отважилась на эту встречу не ради пустой болтовни. Она нервно поджала пальцы в туфлях. Ей не оставалось ничего другого, кроме как спросить напрямик.

– Я ищу… Мне нужен огонь, который может гореть под водой.

Взгляд серых глаз ученика пронзил ее, как булавка – туловище бабочки.

– И какая же тебе в нем польза?

– Пользы никакой. Просто пустяк, безделица вроде зеркала. Скромный подарок королю.

– А-а, – задумчиво протянул юноша. – Которому из них?

Улла промолчала.

Ученик прорицателя застегнул пряжки на сумке.

– Идем, – сказал он, – я дам тебе два ответа.

– Два? – переспросила она, следуя за ним вверх по винтовой лестнице.

– Первый ответ – на вопрос, что ты задала, второй – на тот, что следовало задать.

– И о чем же я должна была спросить? – Улла сообразила, что юноша ведет ее в комнату, полную странных предметов.

– О том, почему ты отличаешься от своих соплеменников.

Улла похолодела. Внутри у нее растеклась тьма – черная, чернее океанских глубин, – однако она продолжала идти за своим провожатым.

Когда ученик прорицателя открыл дверцу стеклянного шкафа рядом с зеркалом иллюзий, она решила, что тот потянется за священным ножом, однако юноша достал колокольчик, которого Улла в первый раз даже не заметила. Он был размером с яблоко, блестящая поверхность потускнела от времени.

Ученик прорицателя поднял руку с колокольчиком, раздался высокий серебристый звон, и Улла, вскрикнув, схватилась за грудь. Мышцы свело судорогой, а на сердце как будто сомкнулись чьи-то пальцы.