Книга Правда о Мелоди Браун, страница 22 – Лайза Джуэлл

– Ну, привет, – сказала она. – Вид у тебя какой-то очень меланхолический.

Мелоди не знала, что означает «меланхолический», но решила, что это, вероятно, что-то вроде «унылый» или «расстроенный».

– Это означает, что ты вся в грустных раздумьях, – объяснила Жаклин и, расправив юбку, уселась рядом с ней. – Готова дать пенни, лишь бы узнать, о чем ты размышляешь.

Такое Мелоди уже слышала. Тетушка Сьюзи вечно говорила ей: «Дам пенни, чтобы узнать, что у тебя на уме». На самом деле никто и никогда ей не давал ни монетки, и Мелоди заключила, что это одно из тех выражений, что взрослые говорят только ради красного словца.

Она пожала плечами и снова посмотрела в окно.

– Я просто разглядываю людей. Отсюда они кажутся такими маленькими.

Жаклин тоже глянула вниз и кивнула:

– Точно. Как муравьи. Когда-нибудь, когда вы с Шарлоттой станете постарше, я отвезу вас обеих в Париж, свожу на Эйфелеву башню, – сказала она каким-то необычным голосом. – Ты слышала когда-нибудь про Эйфелеву башню?

– Это во Франции, – кивнула Мелоди.

– Верно. Там можно забраться на самую верхушку и увидеть под собой весь Париж! И когда смотришь вниз и видишь всех этих малюсеньких людишек, все эти малюсенькие машинки – кажется, будто перед тобой просто сказочная страна!

Мелоди попыталась, чисто из вежливости, изобразить интерес, однако эта беседа вызвала в ней немного странное чувство. И не из-за самого предмета разговора – а потому что к ней обратилась Жаклин. Жаклин, которая никогда с ней толком и не заговаривала, будучи постоянно и всецело занята всеобщим порядком в доме.

– Это так романтично, – продолжала она. – Кстати, именно там мне сделал предложение отец Шарлотты.

Мелоди знала, что у Шарлотты есть отец. Звали его Гарри, он был большим и очень говорливым, с густой шевелюрой и волосатыми руками, и у него была маленькая и тоненькая жена из Китая по имени Мэй. Время от времени он подъезжал субботним утром к дому Шарлотты на своем рокочущем «MG миджет» с открытым, независимо от погоды, верхом и заявлял, что везет дочь «прошвырнуться по магазинам». Домой она возвращалась через несколько часов с большими бумажными пакетами из дорогих бутиков, полными всякой всячины, типа кассетных плееров или туфель на высоком каблуке, или какой-то парфюмерии, или плюшевых мишек. Мелоди было ясно, что он позволял Шарлотте выбирать абсолютно все, без малейших ограничений. Как было ясно и то, что Шарлотта ничуточки не ценила его экстравагантную щедрость, поскольку пакеты так и оставались неразобранными и месяцами стояли, забытые, у нее под кроватью.

– Когда-то, когда я была еще молоденькой девчонкой двадцати лет, у которой в голове лишь сласти да всякая блестящая мишура, Гарри показался мне самым сногсшибательным в мире мужчиной, – продолжала Жаклин. – Но вскоре я узнала, что из таких роскошных мужчин редко получаются хорошие мужья. И все ж таки, если бы я не вышла за него замуж, у меня бы тогда не было Шарлотты, так что я очень рада, что когда-то была его женой. И наверняка именно так твой отец и относится к твоей матери, правда?

Мелоди кивнула – не потому, что была так уж с этим согласна, но потому, что не видела никаких доводов против.

– Понимаешь, дети – это самое драгоценное, что только есть в мире, они ценнее и важнее всего на свете. И даже если твои мама с папой перестали быть друзьями, они все равно очень рады тому, что были когда-то вместе, потому что они произвели на свет тебя. И мне довелось узнать, что твой папа в тебе души не чает. И, видишь ли, для твоего папы очень важно знать, что ты счастлива. Потому что он знает, что ты храбрая и стойкая девчушка, которая не любит беспокоить других своими мыслями и переживаниями. А потому было бы очень здорово, если бы я могла ему сказать, что мы с тобой немножко поболтали и что у тебя всё в порядке.

– Да, – кивнула Мелоди, – у меня все в порядке.

– А дома? С мамой? Там у тебя тоже все хорошо?

Девочка пожала плечами и кивнула опять.

– Там же что-то вроде коммуны, да?

Мелоди напряженно улыбнулась:

– Я не знаю.

– Ну, коммуна, – стала объяснять Жаклин, – это дом, где живут вместе много разных людей, которые могут и не быть друг другу родственниками. Ты в таком доме живешь?

Мелоди подумала о том большом, скудно обставленном мебелью доме у моря, вспомнила о Кене и Грейс, о Сете и Мэтти, о том, что Мэтт не приходится сыном Кену, а настоящий его отец живет в Лондоне – так же, как и ее, Мелоди, папа, – и решила, что все же нет. Хотя это был и не совсем обычный дом, но уж точно его нельзя было назвать тем словом, которое только что употребила Жаклин.

– Нет, – помотала головой Мелоди. – Это просто дом. Дом Кена.

– А этот Кен – он что, друг твоей мамы?

– Да, – кивнула Мелоди. – Он заговорил с нами на улице, когда мы с мамой пошли за туфлями для меня, и он сказал, что мама выглядит очень печальной. А потом мама с тетей Сьюзи сильно поругались, и Кен сказал, что мы можем жить в его доме.

– А этот Кен… он женат?

– Да, он женат на Грейс. Она намного старше его, и у нее есть сын по имени Мэтти, которому уже десять лет, а еще у них есть малыш, которого зовут Сет и которому всего восемь месяцев.

– То есть этот Кен… не ухаживает за твоей мамой?

– Нет! – рассмеялась Мелоди.

– То есть они… ну, не берутся за руки, и все такое прочее?

– Нет! – со смехом повторила девочка.

– О, надо ж, как интересно, – молвила Жаклин. – А у Кена есть работа? Он ходит куда-то на работу?

– Наверное, – ответила Мелоди. – Мне кажется, он пишет книжки. Но не те, где какие-то истории, а книги о чувствах.

– Бог ты мой, как любопытно! А о каких чувствах он пишет?

– Не знаю точно. Наверное, о счастливых и радостных.

– Что ж, надо думать, это очень хорошие книжки, раз он может позволить себе иметь большой дом на побережье и к тому же содержать там столько людей.

– Да, – согласилась Мелоди, – они наверняка самые лучшие.

Мелоди чувствовала, что Жаклин как будто хочет выудить из нее гораздо больше, нежели та в состоянии рассказать. Лицо у нее было, как у того человека, что хочет взять еще кусочек торта, однако слишком стесняется об этом спросить.

Последовала короткая пауза, и Жаклин, вздохнув, произнесла:

– Ну, как бы то ни было, я очень надеюсь, что с годами ты все больше и больше будешь привыкать к тому, как все сложилось, и что все мы будем воспринимать друг друга как одну, пусть и необычную, но большую и счастливую семью. Потому что, – тут она зашептала, склонившись к самому уху Мелоди, – потому что я очень сильно люблю твоего папу, и единственное, чего я хочу для нас – это чтобы мы были счастливы. Навеки!

Она склонилась к Мелоди и поцеловала ее в щеку, после чего поднялась на ноги и совершенно бесшумно ушла по толстому упругому ковру. Лишь след коралловой помады на щеке у Мелоди да сладковатый запах «L’Air du Temps» свидетельствовали о том, что она только что здесь была.