Книга Правда о Мелоди Браун, страница 76 – Лайза Джуэлл

– Ах, Эмили! Это моя подруга.

– А, ну, ясно, потому что она говорила очень странные вещи. Сказала, что она моя тетя.

– Так и сказала?

– Ага. Сказала: ты, должно быть, Эд? И я ответил: да. А она: угадай-ка, кто я? Я говорю: мол, не имею понятия. Тогда она сказала: я твоя тетя, надолго потерявшая с вами связь. А я типа усмехнулся и ответил: о, замечательно. Потому что я даже не знал, что ей ответить. А она тоже вроде засмеялась, вот и все.

Мелоди глубоко вдохнула.

– А что еще она сказала?

– Да ничего на самом деле, просто попросила, чтобы ты ей перезвонила. Так а что с ней такое, мам? Она нормальная?

– Да, нормальная. С ней все отлично. Просто она…

Мелоди хотела было сказать сыну, что женщина, с которой он разговаривал по сотовому, просто немного странная и любит глупо пошутить. Но потом посмотрела на него внимательнее – на этого совсем почти взрослого мужчину, на три фута выше ее самой, на мужчину, идеально прибравшегося в кухне, пока она не видела, на мужчину, который желал ей, своей матери, только самого лучшего, – и внезапно задумалась: а от чего, собственно, она хочет его таким образом защитить? От того факта, что его бабушка с дедушкой, которых он никогда не видел и к которым не питал никаких чувств, на самом деле ему не настоящие дедушка с бабушкой? От того факта, что у его матери выдалось мрачное и ужасное детство, о чем она вспомнила только сейчас, но, узнав горькую правду, почувствовала себя только лучше, а не хуже?

– Она моя сестра, – с облегчением выдохнула Мелоди.

– Но у тебя же нет сестры?

– Это у меня раньше не было сестры, а теперь она у меня есть. Как выяснилось, мои мама с папой не были моими настоящими родителями. Так что, оказывается, ты был прав: меня удочерили. Послушай, – наклонилась она к сыну и взяла в ладони его кисти, свисавшие между колен, – это на самом деле очень долгая история. И я еще даже не знаю ее до конца. Мне сейчас надо сделать один звонок, а потом съездить кое с кем повидаться. Давай-ка я пойду и все это сделаю, а потом отправимся пообедать в «Нандос» или еще куда-нибудь, и я тебе все расскажу. Как тебе такое предложение?

– Хорошо, давай. – Он смущенно улыбнулся и мотнул головой. – Черт, какой-то прямо вынос мозга.

– Именно, – согласилась Мелоди. – Это самое и есть.

Мелоди забрала телефон к себе в спальню и устроилась поудобнее на кровати. Открыла старенький маленький дневник, который она начала вести в тот день, когда навсегда покинула родительский дом, и который заканчивался временем предстоящего визита патронажной сестры, когда Эду было десять дней. Надпись на форзаце гласила:

Ниже был приписан номер телефона – семь знакомых цифр, выведенных красной ручкой совсем еще детским почерком. Вдохнув поглубже, Мелоди набрала на телефоне этот номер.

Она прождала три, потом четыре гудка, наконец раздался щелчок, и высокий полудевчоночий голос спросил:

– Алло?

Это была ее мать. У Мелоди перехватило дыхание, и она сбросила вызов.

Нет, внезапно решила она, она не может начать этот разговор по телефону. Ей необходимо, чтобы они видели ее лицо. И чтобы сама она при этом видела их лица.

И вот Мелоди остановилась перед домом номер 4 по Троян-Клоуз и оглядела строение. Все было таким ошеломляюще знакомым, словно она совсем недавно отсюда ушла. В тупике было тихо, и все подъезды к домам пустовали, за исключением вот этого одного – с маленькой красной машинкой справа от Мелоди. С машиной ее матери. Это был совсем не тот автомобиль, который помнила Мелоди, пока здесь росла, – но все же, совершенно точно, эта машина принадлежала Глории Браун.

Мелоди позвонила в дверь, внезапно ощутив в себе странную уверенность и решимость. Почти сразу же ей открыла маленькая старушка в светлом парике. Мелоди поначалу ее даже не узнала. Парик был немного перекошен, будто его надели впопыхах, лицо выглядело бледным, со слабо выраженными чертами. А еще она оказалась меньше, намного меньше той женщины, что запомнила Мелоди.

Какую-то долю мгновения они просто смотрели друг на друга, и лицо Глории стало уже расплываться в улыбке, когда до нее вдруг дошло.

– Мелоди? – прошептала старушка.

Мелоди кивнула.

– Это ты сегодня звонила?

Она кивнула опять.

– Я так и поняла, что это ты. Я это почувствовала. Заходи! Пожалуйста, прошу тебя, заходи в дом! – Прозвучало это не приглашением, а скорее мольбой.

Мелоди вошла в дом. Глория пропустила ее вперед, не сводя с нее глаз.

– Садись. Садись, пожалуйста, – захлопотала она, когда они оказались в гостиной.

Мелоди села и оглядела комнату. Все было на прежних местах, вплоть до единой фарфоровой зверушки, граненого хрустального графина и репродукции в золоченой раме. И там же, на боковом столике красного дерева, была она сама – одиннадцатилетняя Мелоди Браун, оседлавшая рыжего пони. На ногах – бежевые джодпуры, к груди приколота розочка. Ни дать ни взять – богатая и юная кентерберийская принцесса. Мелоди была потрясена всем этим контрастом – между тем, кем она была, кем могла бы быть и кем оказалась в итоге. Столько зигзагов и поворотов, столько перемен и перестановок! И теперь все это перебурлило и перекипело, приведя ее сюда – в этот тихий дом с мерно тикающими часами, к этой маленькой старушке и к последним недостающим страницам ее истории.

– Ты в порядке? – Выцветшие глаза Глории Браун внимательно разглядывали лицо Мелоди, ища разгадку ее столь внезапного появления в этом доме. – У тебя все хорошо?

– Да, все отлично, – бесстрастным голосом ответила Мелоди. – А вы как?

– О, я как? Тоже замечательно. Сама понимаешь – насколько это возможно в мои годы. Завтра ведь у Эдварда день рождения? – улыбнулась она.

– Да, – с великим изумлением ответила Мелоди. – Да, но откуда ты знаешь?

– Как же мне не знать? Он все-таки мой внук. Я все время о нем думаю, особенно второго августа. Ему же будет восемнадцать?

– Да, восемнадцать.

– И как он? Как дела у Эдварда?

– У Эда все отлично. Сейчас вот ждет результатов экзамена на аттестат уже о полном образовании и размышляет, чем заняться дальше.

– О, я так рада. – Казалось, ее мать вздохнула с облегчением, это услышав. – И так замечательно тебя увидеть, Мелоди. Это просто чудо. И выглядишь ты славно…

– Ну, я бы сама так не сказала…

– Нет, правда! Ты теперь такая взрослая женщина. Такая красивая женщина. И я очень горжусь тобой.

При этих словах Мелоди почувствовала вспышку гнева. Глория Браун не имела права ею гордиться! Вообще никакого права!