Книга Приключения Тигрового кота. Книга 1, страница 44 – Инбали Изерлес

— И еще мы сегодня оплакиваем погибших, — продолжил Пангур. — Шесть кошек пали от лап Мифоса, и еще мой храбрый брат, кот, которого будут воспевать многие поколения кошек.

Кошки согласно заурчали, уважительно вскинув головы, на мгновение замерли в память об утраченном вожаке. Кошечки начали тихий горестный плач; коты хранили молчание. Мати шевельнул усами и повернул голову, всматриваясь в парк. Над клумбами сгущались сумерки. И Мати ощутил, как, шурша между нарциссами, уходят вторые «я» семи кошек; они слегка задержались перед входом в мир теней, шепча прощальные слова. А потом слились с высокой травой, затерялись между лепестками, смешались с воздухом и погрузились в землю.

Мати закрыл глаза. Ему было кого оплакивать: отца, которого он никогда не знал, и мать, что погибла, защищая его.

«Амма, где ты?» — мысленно крикнул Мати во Фьяней.

Он ожидал услышать ее утешающее мурлыканье, но до него донесся лишь горестный плач кошечек. Далекий, но знакомый.

Слегка испугавшись, Мати снова позвал мать:

«Амма, прошу, ответь мне! Как мне жить без тебя? Что мне делать?»

Плач кошек почти затих, уплыл куда-то. Подушечки лап Мати начало покалывать, через них из глубины земли поднялось тепло. Где-то сбоку заплясали красочные пятна. Он смутно вспомнил, как чувствовал себя в первые дни детства: он был слеп, но его окружали тепло и чувство защищенности… И он всегда будет помнить это ощущение — и длинными ночами, такими длинными, что думается, будто луна навсегда победила солнце, и зимами настолько холодными, что лето кажется не более чем сном…

Поднималась полная луна. Мати открыл глаза и посмотрел на запад, где весенний закат рассеял розовый и красный свет над горизонтом. Покалывание в лапах утихло, но тепло и краски остались. Мати чувствовал, как тает ощущение присутствия матери. Она поднималась в мир духов, Мати это знал, — туда, где души кошек особой природы живут вечно.

Мать Мати оставила ему некий дар: воспоминания о детстве. Ее чары развеялись, сменившись образами, звуками и запахами первых дней жизни Мати. Он наконец вспомнил свой дом на границе пустыни и длинную извилистую реку, на берегу которой наблюдал за тем, как шумно плещутся водяные птицы. Он вспомнил, как вскарабкался на сосну, гонясь за большим черным жуком, а потом не знал, как спуститься. Даже теперь он словно чуял запах сосновых иголок и слышал воркование горлинок в тишине полуденной жары.

Он вспомнил, как гонялся за хвостом своей матери, и ее нежный взгляд.

Мати очнулся, вырванный из задумчивости. Пангур теперь обращался к нему. Жалобный плач прекратился. Кошки смотрели на Мати с почтением и благодарностью.

— Мати, пожалуйста, иди сюда, покажись двум сообществам, — сказал Пангур.

Смущенный Мати запрыгнул на пень рядом с вожаком. Воробей уселся неподалеку, его большая рыжая морда выражала радость и гордость, он оживленно мурлыкал. Посмотрев в глаза Мати, Воробей подмигнул. Мати благодарно кивнул в ответ и повернулся к Пангуру.

Пангур продолжил:

— Мати, ты пришел в наше сообщество как просто чужак из-за моря. Мы совсем не понимали, кто ты, ничего не знали о твоих предках или о том даре, которым ты обладал. А ты продемонстрировал храбрость и мудрость не по возрасту. Мы занимались мелкими местными дрязгами, а ты в одиночку одолел убийцу, подосланного Сюзереном. Ты спас нас и бесчисленное множество других от ужасной судьбы!

— Слушайте, слушайте! — выкрикнул Финк.

— Да здравствует Мати! — мяукнула Арабелла.

Их слова отразились среди кошек, точно эхо. Это смутило Мати. Разве Финк и Арабелла не были первыми среди тех, кто ругал его, считал никуда не годным? Да и некоторые другие, наверное, думали так же. Он переступил с лапы на лапу, смущенный вниманием.

— Я ничего бы не сделал без помощи других, — пробормотал он.

Он окинул взглядом сообщество, посмотрел на Воробья, Домино, даже на Бинжакса. А потом его взгляд устремился к Джесс, которая топталась за спинами, поодаль от других.

Пангур откашлялся.

— Мне выпала великая честь даровать тебе полный и достойный титул, чтобы твое имя отражало твою истинную сущность! — заявил он.

Кошки затихли, выпрямив хвосты, не издавая ни звука. Где-то вдали пел черный дрозд.

— Вот оно: король Мати Храбрый и Мудрый, повелитель Тигровых котов, — торжественно произнес Пангур.

Кошки немигающими глазами уставились на Мати, даже Воробей и Домино.

Это встревожило Мати. «Я ведь тот же самый, что был прежде, разве не так? — подумал он. — Во мне ничего не изменилось».

На мгновение он вспомнил, как стоял нос к носу с Мифосом, и напев духов, и жар, лившийся из его глаз, и ощущение полной веры в себя. Мати просто не понимал, откуда пришло это чувство. Он — защитник третьей опоры, духа, второго «я» каждой живущей на земле кошки. Тяжесть этой ответственности навалилась на него. А ведь ему теперь нести ее всю оставшуюся жизнь…

— Мы надеемся, что ты останешься с нами, — продолжал Пангур. — Здесь твой дом, и для нас большая честь делить его с тобой. Ты — наш король.

— Спасибо, — пробормотал Мати. Ему вдруг захотелось рассмеяться, но это было бы некстати. — Я останусь. Но как просто кот.

Пангур хотел было возразить, но Мати его перебил:

— Могу я с вами поговорить, сэр Пангур, наедине? У меня всего одна просьба, если можно…

— Но собрание еще не закончено… — начал черный кот, неуверенно оглядываясь по сторонам.

Мати снова охватило подозрение, что он нарушил какие-то правила. Однако Пангур спохватился. Он ведь теперь говорил не с каким-нибудь котенком, перед ним стоял король Тигровых котов, обладающий беспримерной силой.

— Простите, милорд… это что-то срочное?

— Да, — подтвердил Мати.

Пангур кивнул и повернулся к кошкам:

— Друзья, вы, надеюсь, простите меня и короля Мати, если мы удалимся на минутку.

Они немного отошли в сторону.

— Пангур, сэр… — начал Мати.

— Сэр, вы больше не должны называть меня «сэр», это неправильно! — воскликнул Пангур.

Мати оглянулся на кошек и на ту пеструю маленькую кошечку с белыми пятнами, с красным ошейником, которая сидела на расстоянии в несколько хвостов от всех остальных. И поспешил продолжить:

— Пангур, мне хотелось бы рассказать вам о Джесс…

— Я уверен, батраки постараются выдрать с корнями и одуванчики, и паслен, — сказала Трильон. — Они считают их сорняками. Им нравятся только тюльпаны и розы.

— Наверняка постараются, — хихикнул Воробей. — Но борьба их тщетна. Мы, кошки, тоже как эти сорняки в своем роде.

Кошки сидели вокруг него, обмениваясь смущенными взглядами.

— Как это, Воробей? — спросил кот по имени Торко, из Канксов.