Онлайн книга «Экстрасенс»
|
– Как это не он делал работу! – обиженно закричала жена Иннокентия. – А по-вашему, кто еще? – Этот крик ее был уж очень скандальным. От него поморщились даже те, кто сидел в президиуме. – Да он месяц над этими листами корпел, пока все нарисовал! И я ему сама бумагу выбирала. У меня чек сохранился. Или, может, скажете, что это вы их рисовали? – Молчи, Женя, молчи! Ты ничего не понимаешь! – замахал на нее руками Иннокентий. Но уже поднялся гвалт. Кто-то из молодых кандидатов громко свистнул. Остальные хохотали. И только Николай с ужасом смотрел на Иннокентия. У того вдруг странно посерело лицо, потом он сделал несколько неуверенных шагов от досок с таблицами в сторону двери и, выронив указку, стал оседать на пол. Так получилось, что Николай оказался рядом с ним первым и, сдвинув узел галстука, расстегнул ему пуговицы на рубашке. Он же и помогал переносить его в соседний кабинет на старинный кожаный диван. Он и вдувал ему по методике «рот в рот» воздух. Иннокентия увезли на «скорой» с диагнозом «инфаркт». И кроме бедной жены в больнице после реанимации его опять же навещал только Николай. Иннокентий плакал и просил прощения: – Коль, я можно сказать, с Богом встретился! Прости, а, Коль! – Да ладно, ладно, поправляйся лучше, – отмахивался Николай. – Не, честно, Коль, прошу тебя по старой дружбе, не держи на меня зла! «Хороша старая дружба!» – хотелось с горечью ответить Николаю, но он молчал и в общем-то все простил. Директор был в те дни в Москве. А когда вернулся, вызвал Николая в кабинет. – Ну, что вы там опять накуролесили? – В голосе его явно слышалось неудовольствие. – Где? – удивился Николай. – Где-где, – передразнил директор. – На ученом совете! Или вы еще где-нибудь отличились? Весь институт только про вас и рассказывает. Не могли раньше выступить? Обязательно надо было до ученого совета доводить? – Я же в Беленцах… Получалось, что он, Николай, еще и должен оправдываться за то, что у него стырили диссертацию. – Знаю, что в Беленцах. Или там глухой лес, телефона нет? Я каждый месяц счета подписываю. Могли бы сигнализировать. – Я не знал… – Вы не знали, кто-то еще – тоже не знал или специально подставил. А как мне теперь быть? Увольнять его прикажете? Так у него инсульт. – Инфаркт. Я только что от него из больницы… – А вам-то зачем туда ходить? За сатисфакцией, что ли? – Да нет, совсем наоборот. Мы с ним помирились. Я ему сказал, что все прощаю… – Ну и как он там? Выкарабкается? Мне еще не хватает слуха, что мы на ученом совете людей затравливаем. Он же прямо у досок загремел, во время заседания?! – Да… – Вот вам и да. Снимать я его, пока он болеет, не буду, да и не имею права. А когда выздоровеет, сами с ним разбирайтесь. Я за каждым сотрудником ходить и подсматривать за его рабочими записями не могу. Откуда мне было знать, что он все это у вас передрал? Ну нашептывали иногда. Так мне столько за день нашептывают! Вы-то сами молчали. Могли хотя б намекнуть! Ладно, – закончил директор. – Я как раз пробил в Москве одну ставку ведущего, с сентября. Подпишу на вас приказ. Идите, работайте. Иннокентий в больнице задержался надолго: инфаркт был обширным. Потом его перевели в санаторий. Из санатория вернули снова в больницу. Все те летние и осенние месяцы Николай по-прежнему был единственным из сотрудников, кто его навещал. – Не противно вам ходить к этому идиоту? – спрашивал его кто-нибудь время от времени. И Николай Николаевич в ответ лишь смущенно улыбался. И снова Николаю позвонила секретарша директора. – Николай Николаевич, дорогой! Забавно все-таки, что теперь он для нее стал дорогим. Спустя время может превратиться и в брильянтового. – Василий Григорьевич просит показать план приема господина Бэра. План был расписан и отпечатан на компьютере. Николай вошел с ним к директору и увидел двух скромно сидящих в уголке на стульях молодых людей. – А-а, Горюнов! – сказал директор так, словно не он три минуты назад его вызывал. – Очень кстати. Тут по твою душу пришли. – И он кивнул на посетителей. – Ну, вы пока побеседуйте, а я пройдусь по лабораториям. Николай Николаевич еще не успел умом понять, что за люди его дожидаются, как уже напрягся. И не напрасно. Люди показали красные корочки. На фотографиях в форме они выглядели значительнее. Один был капитаном, другой – старшим лейтенантом. – Вы давно из Ленинграда вернулись? – спросил капитан. – Три дня назад. – Николай старался не выдавать напряжения, но уж очень ему не хотелось рассказывать о том, как возвращался долг. – Ну и как северная столица? Бурлит? – Не знаю… Я ведь на конгресс ездил. – Летали, – поправил старший лейтенант. – Да, летал. – У вас там семья Жена, сын, – показал свою осведомленность капитан. – Интересный был доклад на конгрессе? Вас ведь одного делегировали от института. – Да нет, подавали заявки человек десять. Но оргкомитет выбрал мою тему. – Николай Николаевич, мы, собственно, к вам за помощью, – решил перейти к делу капитан. – У вас машина, «Жигули», первая модель? – Да. – И вы на ней ехали в аэропорт, когда улетали в Петербург? – Ехал. – Вы по дороге никого не подсаживали? «Вот в чем дело!» – понял Николай и смущенно, но очень естественно улыбнулся: – А как же, подсаживал. Как бы стыдно признаться, но и он рад честному приработку. – Одного, двух людей? – Мужчина был, один. Капитан с лейтенантом переглянулись: – Да, все правильно: на видеозаписи вы стоите вдвоем с пассажиром. На ка-пэ в тот вечер велась видеозапись всех, кто выезжал из города. Хорош бы он был, если бы соврал, что ехал один, да тут же и попался бы. – Вы этого человека, которого подвозили, хорошо знаете? – В первый раз видел! – вполне убедительно ответил Николай. – Проголосовал на улице, сказал, что в аэропорт, я обрадовался и подсадил. – Какой-нибудь адресок, телефончик он вам не оставлял? – Нет! – Николай Николаевич, вы нас извините, что мы отрываем вас от работы, но вы же знаете, что в тот вечер случилось в городе… – Еще бы!.. Тройное убийство! |