Книга Мисс Сильвер приезжает погостить. Гостиница "Огненное колесо", страница 84 – Патриция Вентворт

– Ну что, дорогая Милдред, хороший кофе варит Энни Кастелл? Надеюсь, вам не повредил визит в пещеру контрабандистов?

Она продемонстрировала легкое негодование, выпрямив привычно склоненную длинную шею и вскинув подбородок. Он, конечно, ее кузен, но вот так называть ее «дорогая Милдред»! Ведь они встретились всего лишь во второй раз. Это было не очень-то любезно. Слишком фамильярно, а она никогда не любила и не поощряла фамильярность. И тут все это вылетело у нее из головы, потому что Джейкоб спросил:

– Что вы имели в виду, когда сказали «Но я думала…»?

Тут она страшно смутилась. Мужчины ее нервировали. Джеффри, хоть и был на два года младше, всегда ее третировал. У нее еще болела рука в том месте, где он ущипнул ее, когда они были в подвале. Как будто она сказала нечто ужасное. Зря он это сделал; теперь у нее точно будет огромный синяк. Она ведь не сказала ничего такого – любой мог бы сказать то же самое. Она и не хотела этого говорить.

– Ну? Почему вы так сказали?

– Я не знаю…

– Вы были удивлены, в этом все дело?

– О да.

– Вы не думали, что проход существует?

Было видно, как она смущена и как нервничает. Конечно, она всегда знала, что проход существует, и Джеффри всегда приказывал ей не болтать об этом.

Джейкоб Тэвернер не дал ей времени на раздумья:

– Нет, дело не в этом. Вы ведь знали, что проход есть. Но вы не знали, что он начинается в подвале. Это так? Вы сказали: «Но я думала…» Вы думали что он начинается где-то в другом месте?

Вопросы сыпались на нее словно горох. Она почувствовала себя как в детстве, когда восьмилетний Джеффри пулял в нее сухим горохом из трубочки и обозвал плаксой, потому что она разревелась. А кто бы не разревелся, если бы им чуть не выбили глаз! На минуту она с ужасом вспомнила, как напугана была тогда.

Джейкоб повторил свой последний вопрос:

– Вы думали, проход начинается где-то в другом месте? В каком?

Шампанское все еще гуляло в ее голове. Она не собиралась отвечать, но, сама того не желая, сказала:

– Наверху…

Его ярко мерцающие глаза оказались слишком близко. Он положил локти на стол и наклонился вперед. Ей не нравилось, когда кто-то настолько к ней приближался. Он спросил:

– Почему?

– Я не знаю.

– Бросьте. Вы должны знать, почему считали, что проход наверху. Что заставило вас так думать?

Ее загнали в угол. Глаза его мерцали, и от этого у нее кружилась голова. У нее не осталось сил сопротивляться.

– Дедушка так говорил.

– Мэттью? Что именно он говорил?

– Это было, когда он был уже очень стар – он тогда любил поговорить. Он рассказывал, что проснулся ночью и что-то услышал. Было очень темно, и он испугался – он ведь был совсем маленьким. Потом он увидел свет, который шел из отверстия в стене. Он ужасно испугался, убежал обратно в комнату и накрылся с головой одеялом.

– И где же он увидел это отверстие в стене?

Она покачала головой.

– Он не говорил.

– Разве вы его не спросили?

Она вновь покачала головой.

– Джеффри тоже так сказал, но тогда я об этом не подумала. Это было, когда я помогала ухаживать за дедом незадолго до его смерти. Джеффри разозлился, но я совершенно не подумала расспросить дедушку об этом. Я подумала, что он грезит. Я не думала, что проход существует. Но когда вы сказали, что он есть, я подумала, что, может, то, что рассказывал дед, и вправду случилось. Только я подумала, что такой маленький мальчик вряд ли спустился бы в темноте в подвал, поэтому и сказала: «Но я думала…»

Мерцающие глаза пристально смотрели на нее.

– Это все?

Она кивнула.

– Это ведь пустяки, правда?

Он убрал локти со столика и выпрямился. Какое облегчение, что теперь он не так близко!

– Да, пустяки. Вы были правы в том, что подумали в первый раз, – сказал Джейкоб. – Он грезил. И совершенно неважно, когда ему привиделось то, о чем он рассказал вам, – когда он был ребенком или когда впал в детство. Проход всегда начинался в подвале, вы сами сегодня в этом убедились. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Все, что рассказал вам Мэттью, было сном, от первого до последнего слова.

Он поднялся со стула.

– Все равно это не имеет никакого значения, – сказал он, взял ее пустую чашку и направился к тем, кто стоял у подноса с кофе.

Среди них была и Флоренс Дьюк. Она стояла там с тех самых пор, как они вернулись из подвала; она ни с кем не разговаривала, просто стояла и пила кофе, глоток за глотком, медленно, пока не допивала чашку; потом наполняла ее и снова, глоток за глотком, выпивала. У нее был вид человека, погруженного в свои мысли. Было ясно, что происходящее вокруг ее не касается – разговор Джеффри Тэвернера с Мэриан Торп-Эннингтон, шумная болтовня и смех Эла Миллера или временами злые, временами нарочито тактичные замечания Фогарти Кастелла. Даже когда он обратился к ней с одним из своих иностранных жестов и эмоционально заметил вполголоса: «Этот Эл Миллер точно устроит нам сцену, говорю вам. Почему он не может спокойно выпить и улечься спать, как тот, второй?» – даже тогда она не до конца вернулась к реальности. Глаза ее смотрели мимо него, когда она сказала в своей медленной манере:

– С ним все в порядке. Оставьте его.

Она протянула руку за кофейником и вновь наполнила свою чашку. Фогарти подумал, не пьяна ли она. Лицо ее не было красным. Оно побледнело настолько, насколько это было возможно с ее природным румянцем. Иногда выпивка действовала на людей таким образом. Руки у нее не дрожали, и стояла она словно фигура на носу корабля: крупная, сильная женщина, крепкая и решительная. Но было в ней что-то такое… Он пожал плечами и вернулся к Элу Миллеру, который и не прекращал говорить.

– Где Айли? Мне нужна Айли. Мне надо сказать ей кое-что.

Фогарти воздел руки.

– Разве я не сказал вам, что она занята? Подождите немного, и вы совсем скоро ее увидите. Вы думаете, у моей жены три пары рук? Дайте же Айли закончить свою работу!

Эл закинул ногу на угол стола и сидел, раскачиваясь. Он запел слабым фальцетом:

– «Милая Айлин, дорогая Айлин…» ^[27] Вот это песня для нее! Ирландская песня для ирландской девушки. У нас на станции есть ирландец, зовут Пэдди О’Холлоран, он ее поет. Он говорит, я не умею петь. – Он схватил Кастелла за лацкан пиджака и закачался. – Кто говорит, что я не умею петь? – Он запел громче. – «Милая Айлин…» – и вдруг резко замолчал. – Говорю вам, мне нужна Айлин, сказать ей кое-что.