Онлайн книга «Мертвецы не катаются на лыжах. Призрак убийства»
|
В ее голосе звучала горечь. – Никто не собирался грабить его, синьора, – мягко возразил Генри. – Мы лишь надеялись, что среди принадлежностей Марио найдется что-нибудь, что поможет раскрыть убийство. – Какое это теперь имеет значение? – безнадежно вздохнула Роза и тяжело опустилась на стул. – Он мертв. Какая разница, кто его убил? Генри ничего не ответил на это, но поднес два ключа поближе к Розе так, чтобы она могла видеть их в мерцающем свете свечей. – Синьора Веспи, – сказал он, – вы узнаете эти ключи? Роза безразлично взглянула на них. – Конечно. Это – ключ от магазина, а другой – от радио. – От радио? – Попробуйте сами, если хотите. Марио гордился этим радио и носил ключ от него с собой. Инспектор прошел к радиоле, вставил маленький ключ в замочек и попробовал повернуть против часовой стрелки. Ничего не вышло. Тогда он повернул ключ по часовой стрелке, тот повернулся легко, но, когда Генри попытался поднять крышку, та не сдвинулась с места. – Радиола не была заперта, – сказал он. – Я думал, Марио держал ее под замком. – Может, и не заперта, – равнодушно согласилась Роза. – У Пьетро тоже есть ключ. Генри снова отпер замочек и откинул крышку. В мерцании свечей показалась металлическая ручка и звукоснимающая головка. Он снова закрыл крышку и положил ключи на стол вместе с остальными пожитками Марио, а сам сел на стул напротив Розы. – Синьора, – сказал он, – боюсь, я должен задать вам несколько вопросов. Я понимаю, как тяжело это для вас, но, уверен, вы так же, как и мы, хотите найти преступника. По-прежнему безучастно вдова повторила: – Какое это теперь имеет значение? Но, по крайней мере, она не отказывалась отвечать, поэтому Генри продолжил: – Прежде всего, вы не знаете, были ли у Марио враги? – Враги? – Роза медленно подняла голову и посмотрела на инспектора. – Марио все любили. Все – вся деревня. Вы же это знаете, синьор. – Да, – ответил Генри, – знаю. Но полиция считает, что ваш муж был застрелен, так как знал имя убийцы герра Хозера, и он собирался вчера вечером прийти ко мне и назвать это имя. Скажите, он хоть как-то намекал вам, кто это мог быть? Роза начала тихо плакать. – В последние дни муж был странным, – сказала она, – но ничего мне не говорил. Он изводился от тревоги, особенно когда арестовали синьора ди Санти. А вчера сказал мне: «Роза, теперь я знаю, что мне делать…» Тиббет даже вздрогнул, узнав фразу из дневника Труди Книпфер: «Теперь я знаю, что мне делать…» – Но имени он не называл? – Нет, синьор, ни разу. Роза стала разговорчивее, словно находила облегчение в том, чтобы облекать свою боль в слова. – Но вчера… вчера после обеда он долго разговаривал с Пьетро, здесь. Я была на кухне и слышала их голоса. Потом муж пришел ко мне и именно тогда сказал это: «Теперь я знаю, что мне делать, Роза. Мне нужно сегодня вечером увидеться с синьором Тиббетом. Не жди меня к ужину». А потом поцеловал меня и ушел, и больше я его не видела, пока… Ее голос сорвался на рыдания. Генри мягко, но настойчиво продолжил: – Значит, что-то, сказанное Пьетро, заставило его принять решение? Вы спрашивали сына, о чем они говорили? Роза кивнула. – Конечно… Я пришла сюда прямо из кухни. Пьетро стоял возле радио, смотрел в окно, и я видела, что сын расстроен. Он сказал, что Марио много говорил о герре Хозере, спрашивал о том, что происходило в день убийства. И еще он сказал: «Это из-за того что ты рассказала папе, что синьор Тиббет приходил сюда сегодня утром, ему пришла в голову эта безумная идея»… Видите ли, я за обедом рассказала Марио, что вы приходили ко мне. «Если папа что-то знает, – сказал Пьетро, – ему опасно идти в полицию». А я сказала: «Пьетро, ты должен его остановить. Если он знает что-то плохое, он должен забыть об этом и никому ничего не рассказывать, иначе с ним может случиться беда». И Пьетро попытался его уговорить, синьор, но было слишком поздно. – Да, – согласился Генри, – слишком поздно. – Пьетро, – повторяла Роза со слезами в голосе. – Сумасшедший Пьетро… сумасшедший Марио… сумасшедший Джулио… скоро я останусь совсем одна… – Ну-ну, синьора, – попытался успокоить ее инспектор. – Вы пережили ужасные трагедии, но Пьетро еще… – Он сумасшедший, синьор, сумасшедший – как и остальные. – Роза посмотрела на него. – Вы слышали, что он сделал? – Нет, – ответил Генри. – Сегодня утром… когда отец еще не похоронен… я услышала, как он очень рано спустился по лестнице, гораздо раньше, чем обычно. Я пошла за ним, просила его не делать этого, но он ответил, что должен. Это пари, сказал он. Я умоляла, но он сказал, что отец хотел бы, чтобы он поступил именно так, и дед тоже. Я не смогла его остановить, так что он это сделал. – Сделал – что? – спросил Тиббет. – Галли, синьор. – Теперь Роза говорила едва слышно. – Карло и остальные инструкторы… они заключили с Пьетро пари, что он не спустится с Галли сегодня утром, до начала занятий. А вчера вечером они пришли сюда и сказали, что пари отменяется. Но Пьетро не согласился, сказал: «Пари есть пари». Вот и отец Марио сказал то же самое, перед тем как умереть. – Но Пьетро не умер. – С ним будет то же самое, что и со всеми Веспи, – устало проговорила Роза. – Они не умирают в своей постели. Генри был рад покинуть гнетущую трагическую атмосферу гостиной Розы Веспи и выйти на ярко-белую от снега улицу. Метель ослабла, видимость улучшилась. Генри направился на другой конец деревни в «Олимпию». С Эмми они встретились прямо на пороге. – Вот это чувство времени, – бодро заметила она. – Я голодна как волк. Давай поедим. – Я смотрю, ты прямо лопаешься от удовольствия. Раскопала что-то интересное? – Все расскажу, когда закажем еду, – сохраняя интригу, ответила Эмми. Они уселись за столик в углу и заказали зеленые тальятелле [33] – здешнее фирменное блюдо – и бутылку соаве [34]. Когда официант удалился на кухню, Генри сказал: – Ну, давай рассказывай! – Учитывая, что у меня было всего два часа, – начала Эмми не без самодовольства, – полагаю, я неплохо справилась. – Но что… – Не торопи меня. Я хочу все рассказать по порядку. – Ладно, только приступай уже. |