Книга Странствия шута. Книга 2. Сага о Фитце и Шуте, страница 192 – Робин Хобб

– Мне кажется, такая история отлично подойдет, – сказал я и оглядел своих родичей.

Все кивали, кроме Риддла. Я знал это усталое выражение лица – я и сам, наверное, строил такую же мину, когда Чейд устраивал очередные игры с переодеваниями.

– Дай мне пять дней, чтобы все подготовить, – попросил Дьютифул.

– Я должен отправиться в путь через два дня, – тихо возразил я. Хотя предпочел бы через день.

– Тогда три.

Мне нужно было еще кое-что решить.

– Я вынужден оставить Шута вашим заботам. Ему не понравится, что я ухожу один, он верит, что должен идти со мной, и думает, что способен выдержать такое путешествие, невзирая на слепоту и немощь. Но я боюсь, что забота о нем задержит меня на пути через камни.

Кетриккен подошла и положила руку на мое предплечье:

– Мы позаботимся о нашем старом друге, Фитц. Я сама прослежу, чтобы он не чувствовал себя покинутым и в то же время ему не слишком докучали. Мне будет это только в радость.

– Я свяжусь с братьями и Недом и скажу, что ты уходишь, – вызвалась Неттл. Она покачала головой. – Но я сомневаюсь, что они успеют приехать попрощаться с тобой.

– Спасибо, – поблагодарил я.

И почему мне самому это не пришло в голову? Все просто – прощания всегда давались мне нелегко. И самое трудное прощание я отложил напоследок. Шуту мой план наверняка не понравится.

Покинуть собрание оказалось нелегко. Те, кому я был дорог, продолжали сыпать советами и предложениями, пока не настало время ужина. Когда мы выходили, я сказал, что мне нужно снова повидать Шута. Кетриккен серьезно кивнула, а практичный Риддл пообещал проследить, чтобы в покои чародея Грея отнесли еду.

Медленно шагая по коридорам Оленьего замка, я успел придумать и отвергнуть сотни способов объяснить Шуту, почему я отправляюсь без него. Потом долго стоял под его дверью. И наконец решил, что такой удар я все равно не смогу смягчить. И снова мне пришло в голову, что можно поддаться трусости и не говорить ничего. Уйти молча.

Но я не сомневался, что Эшу поручат какую-то роль в объявлении о моем уходе, а что будет знать Эш, о том узнает и Шут. Я постучал и стал ждать. Мне открыла Спарк. Она улыбнулась, и я понадеялся, что они с Шутом, по крайней мере, помирились.

– Это принц Фитц Чивэл, господин, – радостно крикнула она через плечо. – Пригласить его войти?

– Конечно! – с искренним воодушевлением отозвался он.

Взглянув поверх плеча Спарк, я увидел, что за столом в комнате сидит лорд Грей. Перед ним на столе, среди всяческих мелочей, устроилась Пеструха. Интересно, что за игру они затеяли? Хорошо, что Шут так быстро вернулся в хорошее расположение духа, и жаль, что придется испортить ему настроение. Но выбора нет.

Едва дверь за мной закрылась, он настойчиво спросил:

– Когда мы отправляемся?

«Просто скажи…»

– Я отправляюсь через три дня.

– Я буду готов.

– Я не могу взять тебя с собой.

Он наклонил голову к плечу. Потрясение на его лице сменилось отчаянной улыбкой.

– Но ты же знаешь, что без меня тебе не найти дорогу.

– Я найду. – Обойдя Спарк, я взял кресло, пододвинул его к столу и сел напротив Шута.

Он открыл рот, чтобы что-то возразить.

– Нет, – твердо сказал я. – Выслушай меня, Шут. Первую часть пути я проделаю через столпы Силы, воспользовавшись теми же камнями, что и Би. Я не решусь взять тебя с собой…

– Зато я решусь пойти! – перебил он, но я упрямо продолжал:

– Ты по-прежнему нездоров. И мы оба понимаем, что твои раны не только телесные. Пока они заживают, тебе лучше побыть здесь, в Оленьем замке. В тепле, безопасности и сытости, среди друзей. Я очень надеюсь, что, когда ты окрепнешь, королевский круг Силы попробует исцелить тебя, возможно, даже вернуть зрение. Я понимаю, как обидно тебе это слышать, но если я возьму тебя с собой, путешествие займет больше времени и может убить тебя.

Ворона и служанка неотрывно смотрели на меня блестящими глазами. Шут громко сопел, словно только что вскарабкался по лестнице. Он вцепился в край стола.

– Ты не шутишь, – проговорил он дрожащим голосом. – Ты и правда намерен бросить меня здесь. Я слышу твою решимость.

Я глубоко вздохнул:

– Шут, если бы я только мог…

– Да можешь ты! Можешь! Рискни! Рискни всем! Пусть мы умрем в камне, или на корабле, или в Клерресе! Зато мы умрем вместе.

– Шут…

– Она была не просто твое дитя. Она была надеждой всего мира. И она была моя, а я прикоснулся к ней лишь на миг! Неужели ты думаешь, что я побоюсь поставить на кон свою жизнь, чтобы отомстить за нее? Чтобы обрушить весь Клеррес им на головы! Ты правда думаешь, что я буду сидеть здесь, попивая чаек и болтая с Кетриккен, пока ты будешь там один? Фитц! Фитц!!! Ты не можешь так поступить со мной! Не можешь!

Он говорил все громче и громче, а последние слова выкрикнул мне в лицо, словно криком можно было пошатнуть разумную выверенность моего решения. Когда он умолк, чтобы набрать воздуха, мы все услышали стук в дверь. Судя по звуку, стучали уже давно.

– Разберись с этим! – рявкнул Шут служанке.

Спарк подчинилась. Лицо ее было бледным, губы поджаты. Шут сидел напротив меня, грудь его тяжело вздымалась. Я молчал и не двигался, не прислушивался к голосам у двери.

Спарк закрыла дверь и вернулась с нагруженным подносом:

– Кто-то прислал еду.

– Я хотел поговорить об этом за ужином. Надеялся узнать еще что-то полезное.

Спарк поставила поднос на стол так, что посуда отчетливо звякнула. Пряное мясо, зажаренное до хрустящей корочки, казалось, попало к нам из какого-то иного мира – мира, где подобные радости жизни что-то меняли.

Я смотрел, как вскипает гнев Шута, – зрелище было почти завораживающее. Я видел, как ввалилась его грудь, как напряглись плечи. Руки сжались, на шее выступили жилы. Я понял, что он собирается сделать, но не пошевелился, когда он схватил поднос с едой и вином и опрокинул его на меня. Подлива оказалась горячей. Стакан с вином ударил меня чуть выше брови, вино вылилось мне на колени. Стакан, тихо звякнув, упал на пол и покатился по дуге.

Спарк ахнула. Ворона каркнула: «Ха! Ха! Ха!», потом спрыгнула на пол и, недолго думая, принялась ковыряться в еде. Я поднял глаза и посмотрел на застывшее лицо Шута.

– Еще что-то полезное? Еще что-нибудь такое, чтобы ты мог бросить меня? Ты больше ни слова от меня не услышишь! Убирайся! Убирайся!!!

Я встал из-за стола. На подносе были льняные салфетки. Я взял одну из них и вытер, что смог, с рубашки и штанов. Завернул в нее ошметки еды и аккуратно положил на стол.

Я заговорил. Я знал, что лучше промолчать, но слова сами сорвались с языка: