Книга Странствия шута. Книга 2. Сага о Фитце и Шуте, страница 61 – Робин Хобб

– Что такое? – вскрикнул он. – А, это вы, Баджерлок. Так скоро вернулись?

– Хвала Эде! Лант, где они? Где Шун и Би? Что случилось с конюшней?

С каждым моим словом ужас на его лице только усиливался, мне аж захотелось ударить его, чтоб опомнился.

– Конюшня сгорела в канун Зимнего праздника. Наверное, кто-то был неосторожен с огнем. Шуныби? О чем вы?

Я беспомощно хватал ртом воздух:

– Леди Шун. Моя дочь, леди Би, моя девочка. Где они? Они погибли при пожаре?

– Помещик Баджерлок, успокойтесь. Я не знаю этих леди. Ваша падчерица, леди Неттл, – мастер Силы и живет в Оленьем замке, верно?

Он медленно сел, явно преодолевая боль, одеяло упало с него, открыв моему взгляду толстую повязку поперек ребер.

– Что произошло с тобой? – спросил я, содрогнувшись.

Он распахнул глаза, и на миг его зрачки так расширились, что мне показалось, будто я заглянул во тьму у него в голове. Потом он потер лицо руками, а когда снова посмотрел на меня, по его лицу расплывалась болезненная и смущенная улыбка:

– Мне так неловко… Я слишком много выпил в канун Зимнего праздника. Меня нашли после пожара. У меня откуда-то взялась колотая рана. Может, я напоролся на вилы или еще что-нибудь в этом роде во время пожара? Ничего серьезного, кажется, не задето, но, поскольку я еще недостаточно поправился от прошлых неприятностей, эта рана снова заставила меня лечь в постель. Я должен извиниться перед леди Неттл за то, что, по причине этого несчастного случая, пока не учу местных детей.

Я кое-как подковылял к стулу и опустился на него. Комната шла кругом. Лант смотрел на меня озабоченно. Его отупелое сочувствие было невыносимо. Мне хотелось разбить ему лицо в кровавое месиво. Я закрыл глаза и потянулся к королевскому кругу Силы.

Мне случалось попадать на корабле в шторм, когда воющий ветер уносит любой крик, и голос, превратившись в шепот, без следа растворяется в непроглядном для человеческого глаза тумане над безликими водными просторами. То, что я ощутил в эту минуту, было очень похоже. Моя Сила отказывалась служить мне, как отказываются разгораться мокрые дрова, сколько ни пытайся их поджечь. Я пытался сосредоточить всю свою Силу, превратить ее в острую стрелу, я пытался раскинуть ее до самого неба… Ничего. Я был заперт в собственном теле. И не мог позвать на помощь. А вдруг все это морок, навеянный драконом? Или я застрял в столпе Силы и все вокруг – наваждение, порожденное моим собственным безумием? Как проверить, как убедиться, что это не так?

– Где Ревел? – спросил я Фитца Виджиланта.

Он снова непонимающе уставился на меня.

Я добавил:

– Я велел Диксону привести тебя и Ревела в мой личный кабинет. Ах да… – В самом деле, с чего это я решил, что они найдут меня здесь, в комнате Ланта? – Вставай, Лант. Ты мне нужен.

Что-то промелькнуло в его глазах. Я ожидал, что он примется упираться и ныть, что, мол, у него все болит и сейчас глухая ночь… Но вместо этого я на миг увидел молодого человека таким, каким описывали его Чейд и Неттл.

– Дайте мне пару минут, – попросил он. – Я приду. В ваш личный кабинет, да?

– В кабинет поместья, – передумал я.

Лант начал медленно, скованно вставать с постели, а я поспешил прочь. Мои сапоги грохотали по коридорам, пока я шел обратно в кабинет. Всюду я подмечал следы вторжения. Длинные борозды на стенных панелях, как будто в коридорах шел бой на мечах или топорах и противники отбивали оружие друг друга. Сломанный канделябр.

Двустворчатые двери в кабинет поместья были выбиты и стояли настежь. Внутри на столе меня ждал поднос с чаем и тонко нарезанным мясом, хлебом и сыром. В гардинах, закрывавших двери в сад, зияли дыры, будто им досталось мечом. На ковре темнело пятно. Во мне проснулся волк. Я потянул носом воздух. Старая кровь. Кровь на полу моего кабинета. Мой внутренний зверь припал к земле, насторожив все чувства. Опасность еще не миновала.

Замри. Будь настороже.

Вошел Диксон, помощник Ревела, нагруженный подносом с бренди:

– Как прекрасно, что вы вернулись, господин, хоть и так неожиданно. Я зашел в ваш личный кабинет, но не нашел вас там и принес еду сюда.

Его слова говорили одно, тон – другое. Невысокий и крепко сбитый, он был одет безупречно, несмотря на поздний час. Он улыбался мне.

Не выдавай себя. Не время.

Все мои переживания сжались в ледяной ком. Мне нужны были ответы.

– Спасибо. Поставь на стол и садись, Диксон.

Он нерешительно присел на стул и оглядел комнату с едва заметным неодобрением: растерянный слуга, который не понимает, почему плохой хозяин позвал его так поздно.

Наблюдая за его реакцией всем своим существом, я спросил:

– А где же управляющий Ревел?

Я увидел то, чего и боялся: на миг на его лице отразилась растерянность, зрачки расширились; потом он стыдливо рассмеялся и сказал:

– Господин, я не знаю, о ком вы говорите. Управляющий Ивового Леса – это я. Или я чем-то прогневал вас и вы хотите сказать, что я лишился этого места?

– Вовсе нет. Ревел был здесь управляющим до тебя. Ну как, вспоминаешь его теперь?

Снова растерянность и на миг – страх. Потом его черты разгладились.

– Простите, господин. Не помню. Может быть… Да, наверное, я не застал его.

– Леди Шун очень хорошо о тебе отзывалась.

Растерянность медленно перерастала в панику.

– Господин, я не знаю…

– И леди Би. – Я бил вслепую, сам не зная, что ищу, но готовый, если надо, расколоть этого человека, как орех, чтобы добраться до истины.

– Би…

– Кто поджег конюшню? – (Он только взвизгнул без слов.) – Кто напал на имение? Они похитили Би и леди Шун? Убили их? Что произошло?

Его голова задергалась вверх-вниз, грудь стала тяжело вздыматься. Он задышал с трудом, вытягивая губы при каждом выдохе и втягивая при вдохе. Принялся раскачиваться взад-вперед на стуле, беззвучно шевеля губами. В углу рта выступила пена.

Тут раздался дрожащий мальчишеский голос, полный тревоги:

– Помещик Баджерлок, прошу вас!

Другой голос в коридоре злобно гаркнул:

– Назад, парень! Не смей туда входить!

Я повернул голову на шум, и тут Диксон свалился на пол в судорогах. Припадок. Я на собственном опыте знал, каково это. Моя совесть кричала криком, но я велел ей заткнуться и, предоставив Диксону корчиться на полу, повернулся к тому, кто ворвался в кабинет.

Это был сын Толлермена. Мальчишка-конюх с дурацким именем. Его лицо было бледным и перекошенным, и руку он держал так, будто пытался заслониться от удара в грудь. Он бросился ко мне, и тут дверь кабинета распахнул разъяренный Булен. Слуга Фитца Виджиланта явно одевался в спешке – воротник его был расстегнут.