Книга Странствия шута. Книга 2. Сага о Фитце и Шуте, страница 88 – Робин Хобб

– Что? – спросил он мягко.

Я понял, что неприлично долго рассматривал его, погрузившись в свои мысли.

– Я рад, что ты со мной. В эти страшные дни я очень рад, что ты со мной. Что мы едем вместе.

Он с непроницаемым лицом посмотрел на меня и добавил еще мягче:

– Спасибо, мой мальчик.

– Можно спросить тебя?

– Ты ведь все равно спросишь, что бы я ни ответил.

– Тот мальчик, Эш. Он тоже твой?

– Мой сын, ты хочешь сказать? Нет. У меня только двое детей, Лант и Шайн. – И он добавил чуть тише: – Надеюсь, у меня их по-прежнему двое.

– Из него вышел хороший ученик.

– Я знаю. Он останется со мной. У него талант. – Он покосился на меня. – А твой мальчик… Этот Персивиранс… Он хороший. Береги его. Когда тебя не было, я спросил его: «Если остальные услышали приказ собраться перед домом и собрались там, почему ты не пошел?» А он: «Мне захотелось пойти туда и быть со всеми, но я чувствовал, что мой долг – защищать Би. И я не пошел». Он сопротивлялся сильнейшему приказу, отданному Силой, потому что стремился любой ценой защитить твою дочь.

Я кивнул и подумал, что, возможно, этот мальчик с конюшни знает о долге больше, чем я.

Между нами вновь повисло молчание. «Ох, Би, где ты теперь? Знаешь ли ты, что я спешу к тебе на помощь?» Да откуда бы ей знать? И с чего ей ждать, что я спасу ее, если я оставил ее одну, без защиты? Я отгородился от этих вопросов каменной стеной. Надо сосредоточиться на том, чтобы вернуть ее домой. Нельзя, чтобы муки совести мешали трезво мыслить.

Сзади донесся стук копыт, и я обернулся в седле. Нас догоняли четверо стражников-Баламутов.

– Сообщение из Ивового Леса? – предположил я.

Но они нагнали нас галопом и резко осадили лошадей, поравнявшись с капитаном.

Один из них, ярко-рыжий веснушчатый юнец, с ухмылкой обратился к Стауту:

– Капитан, в усадьбе такая тоска, прямо как на старушечьем чаепитии. Ничего, если мы проедемся с вами?

Лейтенант Крафти громко рассмеялся и, покосившись на капитана, наклонился в седле, чтобы пожать солдату запястье:

– А я ведь говорил, когда мы его нашли, что он горячий парень, капитан! Да ты, я вижу, еще и друзей с собой привел. Отлично.

Но капитан не разделил их веселья:

– Что ж. Если уж вам приспичило ехать, постройтесь как положено и попытайтесь сделать вид, будто знаете, что такое дисциплина.

– Есть, капитан! – браво отрапортовал рыжий, и мы с Чейдом оказались окружены почетным караулом.

Мне вдруг стало неловко от этого почета, и я невольно расправил плечи. Кобыла тихонько потянулась к моему разуму, интересуясь, все ли хорошо. Все отлично, заверил я и нахмурился, мысленно отругав себя. Эта лошадь слишком уж привязалась ко мне. Чейд покосился на меня и неправильно истолковал мой недовольный вид.

Привыкай, принц Фитц Чивэл, – ехидно посоветовал он мне.

Но для них я Баджерлок, – возразил я.

Сомневаюсь. Слухи расходятся быстро. Но даже если они зовут тебя Баджерлоком сейчас, все изменится, когда они вернутся в Олений замок. Так что держи себя, как подобает принцу.

Хороший совет, но последовать ему было непросто. Я не привык привлекать внимание. Убийцы шныряют в тени, стараясь выглядеть неприметно.

А ты научись делать то же самое, будучи в центре событий, – предложил Чейд.

Мы ехали, не разговаривая вслух. Лес кончился, и дорога потянулась через поле, белое с синевой. Из труб крестьянских изб поднимались столбы дыма. Этим ясным холодным днем по дороге почти никто не ездил, и до самого поворота к Висельному холму нам не встретилось других следов, кроме уже отчасти сгладившихся отпечатков лошадей Чейда, Олуха и посланца Неттл. Мы свернули к холму вместе с цепочкой следов.

– Куда ведет эта тропа? – с любопытством спросил рыжий солдат и посмотрел на меня, ожидая ответа.

– Считай, что никуда. Там, на холме, старые виселицы Ивняков и Дубов-у-воды. И стоячий камень.

– Так туда теперь редко кто ходит?

– Верно, – подтвердил я. – И по-моему, это к лучшему.

Мы проехали чуть дальше в молчании.

– Что ж, похоже, местечко подходящее, – сказал парень.

Жалкий любитель. Его заносчивый тон, его уверенность, что мы заглотим наживку, выдала предательство. Чейд схватился за меч прежде, чем юнец направил свою лошадь на его скакуна. Я ощутил проблеск Силы – это старик бросил Дьютифулу сообщение: На нас напали! Потрясенный Дьютифул что-то ответил, но у меня не было времени вслушиваться. Лейтенант вонзил меч под ребра капитану и вытащил ногу из стремени, чтобы пинком выбить умирающего из седла. В это самое мгновение я бросил свою чалую вперед, чтобы уйти из клещей, в которые меня попытался зажать наш «почетный караул». Один из них крикнул:

– Бастард-колдун!

Чалая с разбегу врезалась грудью в лошадь Крафти. Он так и не успел вдеть ногу в стремя и от удара потерял равновесие. Я толкнул его со всей силы, он выпал из седла, и его растерявшийся конь немного протащил его по дороге, прежде чем лейтенант высвободил ногу из стремени. Он был жив.

Чейд!

Я круто развернул свою лошадь и успел увидеть, как Чейд и рыжеволосый сражаются на мечах. Острие меча Рыжего скользнуло по животу Чейда и неглубоко вспороло его бок. Удар Чейда был более уверенным. Он закричал низким голосом и, стиснув зубы, вонзил свой клинок прямо в живот юнцу. Я вскрикнул от ужаса, увидев, что, едва рыжий повалился навзничь, к Чейду ринулся другой солдат его «почетного караула».

А больше ничего я увидеть не успел. Гнев, который тихо кипел во мне с той минуты, когда я узнал о похищении Би и увидел поруганный Ивовый Лес, теперь вышел из берегов, и я дал ему волю. Ко мне уже приближались двое противников. На боку у меня висел неприметный меч, который Чейд дал мне перед спешным отбытием из Оленьего замка. Я никогда не был особенно хорош в бою на мечах, но поскольку топора под рукой не оказалось, а к использованию удавки или яда обстоятельства не располагали, я потянул из ножен клинок. В тот же миг я резко откинулся назад, пропуская нацеленное в мою грудь острие. Выпрямиться столь же резко потребовало больших усилий, чем хотелось бы, зато это позволило мне ударить навершием рукояти в лицо нападавшему. Хруст его зубов прозвучал музыкой.

Держись. – Едва предупредив меня, чалая взбрыкнула.

Я не успел приготовиться, но умудрился удержаться в седле. Состоятельный человек этот лорд Деррик, подумал я, и вряд ли простит мне, что я увел у него такую кобылу. Мне доводилось видеть обученных боевых лошадей, но чалая с ее изящным сложением казалась скорее скакуном, чем бойцом. Она развернулась подо мной и лягнула – я почувствовал, как ее задние копыта с силой ударили другую лошадь. И лишь миг спустя осознал, что не просил ее делать этого – чалая лягалась по собственному разумению. Как только ее задние ноги вернулись на землю, она тут же прыгнула далеко вперед, унося меня из-под ударов мечей. Мне почти не пришлось направлять ее – она сама сразу же развернулась, чтобы я оказался лицом к лицу с противниками. Мельком я успел заметить, что рыжий лежит на земле без движения, а оставшийся в живых противник Чейда обмяк в седле, из раны на шее его коня льется кровь. Чейд сошелся с лейтенантом Крафти в пешем бою, а капитан сидит на снегу, сыпля проклятиями.