Книга Я спасу тебя от бури, страница 25 – Чарльз Мартин

– Как дела?

Он кивнул, не сводя глаз с автомобиля, но его кадык заходил вверх-вниз.

– Мне нужна твоя помощь.

Он посмотрел на меня.

– Помнишь людей, о которых я тебе говорил? – Он кивнул. – Так вот, они сидят там. Они скрываются от очень плохого человека. На какое-то время им нужно получить надежное убежище. Девочку зовут Хоуп, ей десять лет. И ей пришлось нелегко. Ты мне нужен; я хочу, чтобы рядом с тобой они ощущали, что находятся в безопасности. Им больше некуда идти. Ты можешь это сделать?

– А что мама?

Его мир был расколот пополам, и он жил где-то посередине. В русле пересохшей реки. Он пытался сообразить, как навести мост между двумя утесами, куда он не мог забраться или натянуть канат.

Я немного повысил голос:

– Сынок, это вовсе не замена твоей маме. Я просто не мог бросить их посреди дороги под проливным дождем и без бензина в баке. А когда тот плохой человек оглушил их и затащил в свой фургон, заткнув рот носками, я не мог позволить ему увезти их. – Я повернулся и посмотрел на автомобиль. – Им нужен отдых. Не знаю, где еще они могут его получить.

Он покосился на меня.

– Что ты сделал с тем человеком?

– Я не дал ему сделать то, чего он хотел.

– Он придет за ними?

Я поскреб подбородок.

– Не уверен. Мне нужно выяснить, как сильно он хочет этого. На его месте я бы продолжил поиски.

– Я думал, что ты отошел от дел.

– Да, поэтому мне придется просить разрешение. Капитан приедет сегодня вечером.

– А потом?

– А потом мы поговорим о твоей маме.

Он соскочил с мистера Б. и посмотрел на меня.

– Обещаешь?

Я кивнул.

Он направился к автомобилю, но вскоре оглянулся.

– Ты же знаешь, что можешь сказать правду.

Я сглотнул. Он был лучше нас обоих. Я сдвинул шляпу на затылок, чтобы лучше видеть его глаза.

– Сынок, мне больно сказать правду. – Я покачал головой. – И я не хочу, чтобы она причинила боль и тебе.

Он потянул за край шляпы, скрывая глаза. Теперь он выглядел как «Человек со Снежной реки» ^[23].

– Папа, когда не знаешь, это еще больнее.

Броди повел мистера Б. к автомобилю. Сапоги. Джинсы «Ранглер» с заправленной футболкой. Нож для разделки скота на поясе. Пропотевшая шляпа. Он был мною, моим отцом и дедом в одиннадцатилетней обертке. Он вырос и раздался в плечах. Если бы мать увидела его сейчас, она бы расплакалась. Когда-то она повторяла сто раз: «Это будет лучшее порождение Техаса». Она была права.

Он остановился примерно в трех футах от машины и открыл заднюю дверь. Шляпу он держал в руке.

– Привет, я Броди.

Хоуп отпрянула и вцепилась в Турбо.

Он развернул мистера Б. и придержал стремя.

– Не желаете прогуляться? Мистер Б. очень ласковый и не причинит никакого вреда.

Сэм похлопала Хоуп по плечу:

– Давай, крошка. Я буду рядом.

Броди тряхнул поводьями.

– Я буду держать поводья. Мы прогуляемся вокруг, если хочешь. – Он посмотрел на зверька, сидевшего у нее на плече. – Ты можешь взять его с собой, мистеру Б. все равно.

Я протянул руку, и, к моему удивлению, Хоуп взяла ее. Она соскользнула с сиденья, и я вдел ее ногу в стремя. Она запрыгнула в седло, перебросив ногу, и Броди повел их к тополям. Я тихо заговорил через плечо:

– Полегче, сынок. Никаких резких и внезапных движений.

Он кивнул и начал медленный обход вокруг ранчо Бэрс – ни дать ни взять картина Техаса, каким он был сто лет назад.

Дампс подошел к окошку Сэм и указал на меня.

– У него нет никаких манер, мэм. – Он вытер грязную руку о еще более грязные джинсы. – Я Пэт Далтон, бывший преступник и непревзойденный сапожник, но большинство местных зовут меня Дампс.

Сэм говорила с Дампсом, пока я смотрел, как мой сын ведет через деревья пони, на котором сидит испуганная девочка. Возможно, я пристрастен, но мальчики в Техасе становятся мужчинами раньше, чем большинство людей. Это происходило прямо у меня на глазах.

Он начал взрослеть очень рано.

Пять лет назад

Он сидел у меня между коленями и держал руки на руле. Ему было почти семь лет. Он слегка подпрыгивал под ритм песенки, которую напевал сам. Светофор переключился.

– Зеленый свет. Гляди налево, направо и налево.

Его голова вращалась, как на шарнире. Размашистые, преувеличенные движения.

Он удовлетворенно кивнул.

– Все чисто.

Я нажал на газ.

– Тогда поехали.

Он запрыгал еще быстрее. Дом исчезал в зеркале заднего вида. Белый штакетник на фоне тополей и плакучей ивы. Черная белка шмыгнула через дорогу. Энди стояла на крыльце со скрещенными на груди руками, босая, в выцветших джинсах. Ее волосы развевались на ветру, и она слегка покачивалась.

Объекты в зеркале не ближе, чем кажется.

Мы протарахтели через железнодорожные пути.

– Поверни это вниз. – Он выполнил команду, и замигал левый сигнал. – Теперь левый поворот.

Он стал медленно поворачивать налево, боясь повернуть слишком сильно и в то же время боясь выпустить руль из рук.

– Ты же не корову доишь. Поверни руль. Давай, лево руля. – Одним движением он выправил автомобиль, но переусердствовал, и мы оказались на встречной полосе.

– Хорошо. Теперь вернись в свой ряд.

Мы ехали по городу, виляя между рядами. Он почти не слушал меня, полностью сосредоточившись на дороге.

Через пятнадцать минут растопленное мороженое капало с его подбородка. Он все время облизывался, но больше размазывал следы по лицу, чем отправлял в рот. Он был похож на щенка, который гоняет носом банку с арахисовым маслом. Его пальцы были вымазаны голубым и розовым.

– Сохраняешь на потом?

Он облизывал край трубочки, но мороженое текло быстрее, чем он мог удержать во рту.

– Угу. – Он покосился на меня и кивнул, глядя на свою трубочку. – Ты носишь ее?