Книга Я спасу тебя от бури, страница 72 – Чарльз Мартин

Прошло полтора месяца с тех пор, как я столкнулся с Сэм и Хоуп на автостраде. С одной стороны, время промчалось быстро. Можно сказать, в мгновение ока. С другой стороны, прошла целая жизнь. Маятник эмоций описал полную дугу.

Я встал перед зеркалом с наполовину выбритым лицом и глубоко вздохнул. Мой развод будет оглашен в полдень, и я стану свободным человеком. По закону. Энди выпустили сегодня утром, но я не знал, куда она направилась и чем собирается заниматься. Узы были разорваны, и я больше не чувствовал себя ответственным за нее. Мне было известно, что у нее нет ни денег, ни машины, но это больше не было моей проблемой. В какой-то момент я решил, что в следующие несколько дней она свяжется со мной, чтобы забрать свои вещи, и тогда мы согласуем график ее встреч с Броди. Но я не слишком беспокоился об этом. Броди находился под моей опекой, поэтому все будет согласовано на моих условиях. Я твердо решил двигаться дальше. Перевернуть новую страницу. И в данный момент я занимался именно этим.

Я надел спортивный пиджак, обмахнул шляпу, подхватил ключи и вышел на улицу.

Прямо навстречу Энди.

Она стояла на крыльце, глядя на опустевшее пастбище. Выцветшие джинсы, сандалии, блузка на бретельках. Когда я открыл дверь, она повернулась со слабой улыбкой.

– Привет.

Она протянула руки.

– Я не задержусь надолго, я только… – Она помедлила. – Как там Броди?

– В основном хорошо. Он неплохо справляется. Дампс отвез его на родео, они скоро вернутся. Просто дай мне знать, когда ты хочешь видеть его. Я знаю, он хочет проводить время с тобой. Так что мы что-нибудь придумаем.

Она попятилась, скрестила руки на груди и отвернулась.

– Ты можешь в любое время забрать свои вещи. Я не менял ключи. – Она кивнула. – У тебя есть где остановиться?

– Джилл разрешила мне немного пожить у нее. Пока я не устрою свои дела.

Джилл Сиверт была ее самой старой подругой.

– Она всегда хорошо относилась к тебе.

– Она самая лучшая. – На дорожке стоял старый «форд». – Это ее машина, она разрешила мне попользоваться. – Энди посмотрела на меня. – А ты хорошо выглядишь.

Она отодвинулась в сторону, открывая дорогу к моему автомобилю, и сказала мне в спину:

– Броди сказал, что ты продал «корвет».

– Да. – Я сделал еще один шаг.

Она посмотрела на пастбище:

– Где же стадо?

Она знала ответ, но я полагал, что ей нужно было задать этот вопрос.

– Я выплатил часть долга перед банком.

– Ты продал стадо?

– Либо коровы, либо мое ранчо.

Мне очень хотелось уехать. Я посмотрел на часы.

– Мне пора…

– Пожалуйста, Тай!

Я остановился и повернулся к ней. Энди глубоко вздохнула, покачала головой и вымученно улыбнулась.

– Я так долго репетировала эту речь, что теперь не могу вспомнить.

Я еще раз взглянул на часы:

– Мне пора, Энди. Я действительно опаздываю.

Она посмотрела в сторону реки, где паслись Кинч и Мэй.

– А где мистер Б.?

Я указал на крест, воздвигнутый на вершине холма.

– Как… Что случилось?

– Нога провалилась в земляную дыру. Мы ничем не могли ему помочь.

– И Броди…

– Он тяжело переносит это.

Крупная слеза сползла по ее щеке. Я смотрел на нее.

– Энди, ты спала с другим человеком, не так ли? Я никогда этого не делал. Никогда не делил нас с кем-то еще. Так что теперь поздновато думать о том, кто тут горюет.

Она кивнула и попятилась.

– Я это заслужила. И даже более того. – Тем временем я уселся за руль и захлопнул дверь. Она стояла рядом до тех пор, пока я не опустил окно.

– Пожалуйста… Можно я еще кое-что скажу?

Я ждал. Она закусила губу. Опять слезы, но никакой косметики, никакой расплывшейся туши. Мне уже приходилось видеть это раньше. Я заглушил двигатель и посмотрел ей в глаза.

– Энди, я десять раз приезжал туда, – тихо произнес я. – Одиннадцать, если считать последний. Я сидел внутри старого пня и смотрел, как ты пьешь кофе и бегаешь трусцой. Сбрасываешь вес. Улыбаешься Эрлу. Потом, когда темнело, я проходил через лес, залезал на большой валун и смотрел, как ты плаваешь по вечерам. Я лежал так близко, что мог дотянуться до тебя. Пересчитать веснушки. Я десять раз это делал, и знаешь, почему?

Теперь слезы лились ручьем, нижняя губа дрожала. Осознание наконец пришло и всем весом обрушилось на нее. Ее плечи поникли. Я понимал язык ее тела, но не мог избавиться от боли. И гнева.

– Мне была нужна причина. Хотя бы одна причина для того, чтобы не подписывать эти бумаги. Любая причина. – Я покачал головой. – Я сидел там, оглядываясь на нашу жизнь, и мог видеть каждое событие из прошлого. Даже Эрла. Потому что я видел свою роль в них. Как мои поступки создали ту женщину, которой ты стала. Но каждый раз, когда воспоминания приходили ко мне и сталкивались с той, кем ты стала, я не находил никакой причины. Все, что я мог предъявить за время, проведенное там, – это сигарета, которую я даже не выкуривал. Потом я садился в автомобиль и уезжал домой, где обнаруживал, что ради сохранения этого… – я обвел взглядом пустынное ранчо Бэрс, – …мне придется отдать все, что было дорого для меня. Потому что ты все пустила на ветер за каким-то игорным столом. И как бы я ни старался, но не мог объяснить это мальчику, чья жизнь перевернулась вверх дном, но который отказывался понимать, почему его отец больше не хочет жить с его матерью. И каждый раз, когда я смотрел на его лицо, то видел его глаза, потому что ты дала их ему. Три года я держался и надеялся, но моя надежда иссякла. – Я постучал по своей груди. – Я ношу эту футболку ради сына, который думает, что она защищает меня от пуль… но она не защитит даже от дождя.

Я завел двигатель на нейтральной передаче. Когда я снял машину с ручного тормоза, Энди протянула руку. Она что-то держала.

– В самом деле, Энди, мне ничего не нужно от тебя.

– Пожалуйста.

Я покачал головой.

– Пожалуйста, Тайлер.

Я раскрыл ладонь. Она разжала пальцы, и оттуда выпали десять плотно скрученных, но так и не выкуренных сигарет.

Она отступила назад и уставилась в землю. Я смотрел на сигареты. Они были влажными от ее ладони. Некоторые более хрупкие, чем остальные. Я сглотнул и произнес:

– Энди, я долго любил тебя. И до сих пор люблю. Но мне тоже больно. Такое… нелегко пережить.

– Прости меня за все. – Она отвернулась. – И за некоторые вещи я извиняюсь больше, чем за другие.

Мне хотелось рассердиться. Хотелось накричать на нее. Причинить ей такую же боль, какую она причинила мне, но к чему бы это привело? Что хорошего могло бы получиться из этого? Когда-то она была моей женой и лучшим другом. Матерью моего сына. Что может облегчить такую боль?