Книга Небесная музыка. Луна, страница 35 – Анна Джейн

Она небрежно кидает на середину столика белоснежный конверт, в котором, по всей видимости, лежат деньги.

С одной стороны, мне, конечно же, нужны деньги – я скромная студентка Хартли, которая перебивается подработками. Но, с другой, мне становится не по себе – чувство неловкости переплетается внутри меня с неожиданной злостью. Рыбина думает, что может просто так кинуть мне подачку? Серьезно?

– Я не возьму денег, – твердо говорю я, пристально глядя на нее. Она приподнимает идеально нарисованную бровь.

– И что вы возьмете, мисс Ховард?

Я непонимающе на нее смотрю, подавляя свой гнев, а она изучает меня. И, кажется, приходит к какому-то неправильному выводу.

– Что ж, я неправильно вас поняла. Вы музыкант, верно? – спрашивает она своим непередаваемо холодным тоном.

– Верно, – отвечаю я, не понимая, к чему она клонит.

– Я могу предложить вам одноразовую работу и заплатить за нее эту сумму. Вот это мне уже нравится больше. Я как раз ищу новую подработку.

– Так, что за работа? – спрашиваю я.

– Через три недели на нашей вилле состоится закрытый благотворительный бал, – говорит она. – Нужны профессионалы для музыкального сопровождения.

– Оркестр? – спрашиваю я. И слышу:

– Гитарный квартет. Раз ты учишься в Хартли, наверняка должна играть на должном уровне. Верно?

Я киваю.

– Найди в Хартли трех хороших гитаристов, с вами свяжутся и все досконально объяснят. А сейчас оставь свои координаты моей помощнице, мне пора.

Она даже не спрашивает, согласна ли я, потому что уверена, что я не откажусь. И я не отказываюсь, хоть почему-то мне и неприятно соглашаться.

– Единственное условие – вы сохраняете в тайне все, что произошло вчера, – говорит рыбина.

– Я никому не скажу, – пряча раздражение, говорю я.

– Верю. Но подпишите документы, в которых говорится о том, что не имеете права разглашать информацию.

Рыбина встает, не забирая денег, и идет к двери.

Я встаю следом, и мне с трудом удается не закатить глаза. Как все серьезно и глупо!

– Извините, – говорю я ей в спину, и она вынуждена обернуться. – Но почему такой странный выбор? Обычно при выборе исполнителей для камерной музыки останавливаются на более традиционных струнных квартетах – скрипки, альт и виолончель.

– Сын одного из наших друзей пишет музыку для гитары, – сухо отвечает она и уходит. Зато приходит помощница – ее зовут Джессика, и эта худосочная дама еще более выдержанная и высокомерная, чем ее хозяйка. Она общается со мной так, будто бы я ей должна крупную сумму уже лет двадцать, а перед этим сожгла дом и машину и увела мужа. Джессика берет у меня данные и быстро рассказывает про предстоящее мероприятие – это претенциозная вечеринка для богатых, которые раз в году играют в добрых фей и волшебников, покупая произведения искусства на аукционе и передавая вырученные деньги в какой-то благотворительный фонд, созданный женами миллиардеров. Богатых нужно развлекать и радовать, и за это будут платить неплохие деньги.

– В начале следующей недели я свяжусь с вами, мисс Ховард, – глотая гласные, говорит Джессика, с отвращением глядя на меня. – К тому времени вы будете должны найти коллег для квартета и передать мне их данные. Конечно, каждый из них будет тщательно проверен нашей службой безопасности, однако постарайтесь выбрать наиболее приличных из всех.

Я мрачно киваю.

– Надеюсь, вы понимаете, что выступление на закрытом благотворительном мероприятии семьи Мунлайт – это огромная честь, но и не менее огромная ответственность.

– Мунлайт? – переспрашиваю я с недоумением.

– Это – дом семьи Мунлайт, – говорит Джессика высокомерно – так, словно она лично основала его в тысяча семьсот тридцать пятом году.

И я вдруг понимаю, что это – особняк одного из основателей знаменитой «Крейн Груп», чей небоскреб я не люблю больше остальных.

Эта новость ошеломляет меня, но я почему-то усмехаюсь.

– Прикольно, – говорю я.

– Что? – переспрашивает Джессика, чуть скривив губы.

– Классно.

– Я предпочитаю не использовать сленг и вульгарные выражения. И миссис Мунлайт – тоже.

– Да бросьте, – говорю ей я самым своим компанейским тоном и кладу на узкое, худое плечо руку. – Не такая уж вы и правильная. Наверняка вы бываете грязной девочкой.

И подмигиваю ей, широко улыбаясь.

– Что вы имеете в виду? – холодеет она на глазах.

– Я видела вас, – говорю я просто. Это старая шутка – естественно, я нигде не видела Джессику, но она вдруг срабатывает.

– Вы обознались, – шипит она, подрывается и, как автомат, повторяя, что свяжется со мной в начале недели, уходит, громко цокая каблуками. Потом, одумавшись, возвращается – ей ведь нужно еще и выпроводить меня. Садится рядом, дает документы, которые я должна подписать, – все они касаются неразглашения информации, и прежде чем сделать это, я внимательно, явно раздражая ее, читаю их. Минут сорок спустя мы наконец выходим из гостевых апартаментов – я бросаю на роскошь неоклассики прощальный взгляд, в котором нет сожаления, и мы уходим: впереди размашисто шагающая Джессика, затем я, с любопытством изучающая обстановку шикарного особняка, а за мной – как конвоир –охранник.

Мы выходим из дома, окруженного чудесным садом, в котором будут расти посаженные мною розы, и идем по выложенной белоснежными плитами дороге. А я вновь чувствую, что на меня смотрят. На этот раз я вижу – кто. В одном из окон видна Диана – она, должно быть, внимательно смотрит на меня, провожая взглядом.

Ты слишком странная, Диана. Слишком странная.

Не из моего мира.

Меня подводят к черному автомобилю марки «Ауди» и распахивают дверь. Я сажусь на заднее кожаное сиденье, положив рядом чехол с гитарой и сумку. Наверняка мне выделили самую плохую в парке Мунлайтов машину, но она – просто шикарна.

Я открываю окно и маню Джессику к себе. С крайне недовольным видом она наклоняется так близко, что я вижу крапинки в ее сердитых карих глазах.

– Я вас видела дважды, – шепчу я ей на ухо и, кажется, слышу, как скрипят ее зубы. Что у вас за тайны, Джессика?

– До свидания, мисс Ховард, – скрипит она, дает какой-то знак водителю, и машина трогается с места.

Нам открывают кованые черные ворота, мы выезжаем на улицу, и в нас едва не врезается алый верткий «Бугатти», за рулем которого сидит патлатый мужчина в солнечных очках, – видимо, он как раз направлялся в особняк Мунлайтов и неудачно вывернул. Мой водитель успевает затормозить и избежать столкновения (представляю, на сколько градусов понизилась температура его тела – наверняка трясется за столь дорогое хозяйское имущество!). Однако его едва не впечатывает в руль, а меня – в кресло напротив, но тотчас надуваются подушки безопасности – видимо, их датчик слишком чувствителен. И я сижу как идиотка, уткнувшись лицом в белую подушку.