
Онлайн книга «Каждый вдох»
![]() – Не сейчас, Скотти, завтра сходим! Пес, как обычно, и ухом не повел. Хоуп подошла к креслам-качалкам. Когда она подала Тру бокал, их пальцы на мгновение соприкоснулись, и от этого по ее руке пробежала дрожь. – Спасибо, – сказал Тру. – Пожалуйста, – пробормотала Хоуп, все еще справляясь с волнением от его прикосновения. Скотти по-прежнему стоял у калитки, всем видом напоминая хозяйке об ее истинном предназначении в жизни. Хоуп была только рада отвлечься: – Я сказала, завтра пойдем! Отдыхай пока. Ложись! Терьер смотрел на нее, выжидательно виляя хвостом. – По-моему, он ничего не понимает, – пожаловалась она. – Либо ждет, что я передумаю. – Красивый у вас пес, – улыбнулся Тру. – Да, только убегает куда вздумается и лезет под машины, правда, Скотти? Услышав свое имя, пес активнее завилял хвостом. – У меня тоже когда-то была собака, – сказал Тру. – Правда, недолго… Это был отличный товарищ. – А что с ней случилось? – Лучше вам не знать. – Ну расскажите! – Ее задрал и сожрал леопард. Я нашел то, что осталось, на ветках дерева. Хоуп уставилась на него: – Вы правы, лучше бы я не знала. – Совсем другой мир. – Это точно, – Хоуп задумчиво покачала головой. Они долго пили вино молча. У окна в кухню вились мотыльки, ветровой конус трепетал под легким бризом. Волны накатывали на берег, и на веранде был слышен шорох гальки – словно трясли банку с камушками. Тру не отрывал взгляда от океана, но Хоуп казалось, что он наблюдает и за ней. Его глаза замечали все. – Вы будете скучать по Сансет-Бич? – спросил он наконец. – В смысле? – Ну, когда кто-нибудь купит коттедж? Я видел на фасаде объявление: «Продается». «Ах да…» – О, я буду очень скучать! Кто угодно жалел бы об отсутствии возможности здесь отдыхать. Этот коттедж у нас очень давно, я даже представить себе не могла, что когда-нибудь его продадут. – А почему ваши родители приняли такое решение? Едва прозвучал вопрос, как Хоуп вспомнила все свои тревоги. – Папа болен, – сказала она. – У него болезнь Лу Герига. Вы знаете, что это такое? – Когда Тру покачал головой, Хоуп объяснила и добавила, что в бесплатных клиниках и по медицинской страховке можно получить лишь часть необходимого лечения. – Родители продают все, что могут, чтобы соответствующим образом переоборудовать дом или оплатить профессиональный уход. Хоуп крутила бокал в руках, собираясь с духом. – Хуже всего неопределенность… Я боюсь за маму – не представляю, как она будет без отца. Пока мама делает вид, что у них все в порядке, но мне кажется, потом от этого ей станет только хуже. Папа, напротив, вроде бы смирился с диагнозом или держится, чтобы не травмировать нас… Иногда мне кажется, я одна беспокоюсь о будущем! Тру ничего не сказал, поглубже устроился в кресле и внимательно смотрел на Хоуп. – Вы думаете о том, что я сказала? – решилась спросить она. – Да, – признался Тру. – И? Его голос был тихим, когда он заговорил: – Конечно, это тяжело, но беспокойство ничем не поможет ни им, ни вам. Уинстон Черчилль говорил, что тревога – это ручеек страха, текущий через разум, и, если ей позволять, она прорежет глубокое русло, куда канут все прочие мысли. На Хоуп это произвело большое впечатление. – Черчилль? – с уважением переспросила она. – Дед его очень уважал и постоянно цитировал. Но, думается мне, тут Черчилль прав. – А разве вы сами не волнуетесь за Эндрю? – Вы уже знаете, что это не так. Хоуп не сдержала улыбки: – Ну, хотя бы честно признаетесь! – Иногда с незнакомцами проще всего быть честным. Она понимала, что Тру говорит не столько о ней, сколько о себе. Оглядевшись, Хоуп увидела вокруг темные коттеджи: Сансет-Бич походил на город-призрак. Она отпила вина, чувствуя, как приятный покой разливается по телу, окружая ее ореолом, словно мягкий свет от лампы. – Нетрудно понять, почему вы будете скучать по этим местам, – нарушил молчание Тру. – Здесь удивительно тихо. Хоуп заговорила, вспоминая вслух: – Мы проводили тут почти каждое лето. Когда мы с сестрами были маленькие, то постоянно плескались в воде. Я научилась кататься на доске вон там, у пирса. Получалось не блестяще, но меня устраивало. Я часами там плавала в ожидании хорошей волны и видела, не поверите, акул, дельфинов, даже двух китов, правда издали! А когда мне было лет двенадцать, я заметила плывущее дерево, и вдруг оно как вынырнет в двух метрах от меня! Я увидела усатую морду и оцепенела от страха, даже крикнуть не могла, а в голове одна мысль: что это за чудовище, бегемот или морж? Но как только я убедилась, что оно не планирует меня есть, мне захотелось его рассмотреть. Я даже гребла, чтобы не отстать. Так мы и плавали часа два. Это один из самых поразительных случаев в моей жизни. – И кто это оказался? – Ламантин, морская корова! Их много во Флориде. Здесь их тоже часто видят у берега, но мне вот больше не довелось. Робин мне до сих пор не верит, говорит, я все придумала. Тру улыбнулся. – Я вам верю. И мне нравится ваш рассказ. – Ну еще бы, в нем же фигурирует животное… Слушайте, пока вы здесь, вам обязательно надо увидеть еще одну уникальную штуку, пока погода не испортилась. – Какую же? – Вы должны завтра сходить к «Родственным душам». Это за пирсом, на соседнем острове, но во время отлива можно дойти пешком. Как увидите американский флаг, начинайте плавно сворачивать к дюне – и мимо не пройдете. – Я что-то не понял про родственные души. – Пусть это будет сюрпризом. На месте разберетесь. – Все равно не понимаю. – Поймете. Хоуп видела, что ей удалось разбудить в нем любопытство. – Завтра я собирался порыбачить, если удастся достать наживку. – Наживка есть в магазине у пирса, но вы успеете и то и другое, – заверила Хоуп. – Отлив начнется часа в четыре. – Надо подумать. А что вы завтра делаете? – Привожу в порядок голову и ногти перед свадьбой и хочу поискать новые туфли. В общем, женские заботы. Тру кивнул и отпил еще глоток вина. На веранде царила атмосфера естественности и спокойствия. Некоторое время они синхронно качались в креслах, любуясь великолепным звездным небом, но когда Хоуп с трудом подавила зевоту, она сообразила, что Тру пора идти. Он уже допил свой бокал и будто прочел ее мысли. |