Онлайн книга «Волчья кровь»
Трубка ожила в тот самый момент, когда на сцену выскочил весьма известный шоумен и в присущей ему злободневно-остроумной манере принялся развлекать почтенную публику, которая приветствовала его одобрительными аплодисментами и улюлюканьем. Вадим бы и сам поаплодировал, если б не звонок. – Все идет хорошо, – сообщил в трубку Вениамин, – уже пора. – Что пора? – уточнил Вадим, и сам понимая, о чем речь. – Обними ее. Можешь на ушко что-нибудь шепнуть. На ушко шепнуть? Это он запросто. Плечи у ехидны были костлявыми, безо всякого намека на женственность. Вадим с отвращением посмотрел на выпирающие ключицы, тонкую шею, обвитую замысловатым бриллиантовым колье, перевел взгляд на уши. Уши, пожалуй, были единственной деталью, которая не вызывала нареканий, и сережки с бриллиантами смотрелись в них весьма органично. Он старался казаться ласковым, нареченную привлек к себе почти нежно, просто пальцы сжал чуть посильнее, чтобы не вздумала вырываться. Нареченная зашипела, точно гадюка, повела плечом, но улыбаться не перестала. Вот что значит дрессировка. В этом деле деду нет равных, никакой строгий ошейник не нужен. – Как вечеринка? – поинтересовался Вадим шепотом. – Нормально. – Нареченная, прильнув к нему всем телом, потерлась щекой о его подбородок. Вот же зараза! – Только полегче. Останутся синяки, дедушка не одобрит. – Моя бы воля… – Вадим примерился, куснул розовую мочку, больно куснул, от души. Нареченная дернулась. – Моя б воля, на тебе бы живого места не осталось. Нельзя сказать, что он был сторонником жестоких мер, и к женщинам привык относиться предельно корректно, но то ж к женщинам… – Какой ты страстный… – На мгновение ему показалось, что в желтых глазах ехидны блеснули слезы. Может, и блеснули, но тут же высохли. – То ли еще будет, когда поженимся, – пообещал Вадим мрачно, но хватку ослабил. – Ты еще не раз пожалеешь, что не осталась на помойке. – Я уже жалею, любимый. – Ехидна потрепала его по щеке и кокетливым движением поправила сползшую с плеча бретельку. – Так отвали, а? – попросил он, всматриваясь в скуластое конопатое личико, пытаясь поймать ускользающий взгляд. – Сколько тебе мой дед заплатил? – Много. – А ведь волнуется. Несмотря на всю свою кажущуюся невозмутимость. Вон как бьется жилка на шее. – Так я больше заплачу. Ты ж видишь, не получается у нас с тобой семейная жизнь. На мгновение ему показалось, что ехидна согласится. Не согласилась, сказала с поганой ухмылкой: – А ничего, что не получается! Стерпится – слюбится. – Так, значит? А не боишься, что… Договорить ему не дал телефонный звонок. – Что у вас там? – голосом строгого учителя спросил Вениамин. – Нормально все. Вот, обнимаемся. – Ты ее не обнимаешь, а душишь. Вадим, осторожнее. Камеры кругом, фотоаппараты. И за лицом следи. – В трубке раздались короткие гудки. – Потом договорим, гадина. – Вадим, спрятав мобильник в карман, отсалютовал ехидне полным бокалом шампанского. К черту инструкции, напиться ему никто не запретит… * * * Вечеринка катилась к финалу. Гладко катилась, даже слишком. Напиться Вадиму не дал бдительный Вениамин, вежливо попросив его ограничить употребление алкоголя. Было желание послать надоедливого секретаря куда подальше, но проигнорировать приказ Вениамина – это все равно что не послушаться деда, очень рискованно. Да вроде бы и не с чего напиваться, нареченная ведет себя примерно, вилкой с ножом управляется ловко, шампанское пьет не из горла, а из бокала, аккуратными глоточками, точно понимает в вине толк, на других мужиков не заглядывается, в салат мордой не падает. Прямо не бомжиха, а аристократка в десятом поколении. Приходится, конечно, за ней ухаживать, по плечику поглаживать, в щечку целовать, но человек ведь ко всему привыкает. Вот и он привык. Почти. Чей-то пристальный взгляд он скорее почувствовал, чем заметил, и обернулся, безошибочно вычленив из десятков нейтральных глаз пару заинтересованных… …На ней было маленькое черное платье, немного строгое, но невероятно сексуальное. Вокруг шеи – нитка жемчуга. Никаких тебе вульгарных бриллиантов, красота в простоте. И прическа строгая, но с той долей изящной небрежности, которая лишь добавляет очков своей владелице. Она смотрела прямо на Вадима, не таясь, не опасаясь привлечь к себе внимание. Лика… Как же он по ней соскучился! Точно вечность минула с того момента, как она ушла. И вот, пересеклись их пути-дорожки. Потому что судьбу не обманешь. Или судьба ни при чем? Может быть, Лика нарочно пришла в этот клуб, знала, что он здесь будет? Знала. Точно знала. Потому и нашла его в этой толпе, потому и смотрит так… словно прощается. А он не позволит! На кой хрен убивать время рядом с одной, когда душа рвется к другой. И гори оно все синим пламенем! Никакой инструктаж, никакие звонки его теперь не остановят… Вадим уже поднялся из-за стола, уже развернулся к застывшей всего в нескольких метрах от него Лике, когда над ухом послышался вкрадчивый голос: – Вадим, опомнись. Вениамин! Точно почувствовал, что одного телефонного звонка сейчас будет мало, сам приперся. Склонился в галантном поклоне перед ехидной, приложился к ручке. Умеет маскироваться. – Раз уж встал, то пригласи Ярославу потанцевать. – Голос тихий, спокойный, а во взгляде – молнии. Дедов прихвостень! – И перестань смотреть в ее сторону, ради бога! Как ты вообще додумался ее сюда позвать?… – Кого позвать? – завертев головой, активизировалась ехидна. Как же он ее ненавидел в этот момент! И ее, и Вениамина, и деда, но больше всего самого себя. – Вадим! – повторил Вениамин с нажимом. – Все в порядке. – Едва уловимая, только Лике адресованная, виноватая улыбка и взгляд такой, что не понять его невозможно. Завтра, нет, сегодня же он к ней приедет, еще раз все объяснит, заставит поверить в силу своих чувств, уговорит. А пока работа… – Потанцуем? – В голосе мед пополам с угрозой. И во взгляде угроза. Пусть эта кошка подзаборная только попробует что-нибудь выкинуть. – Конечно, дорогой! – Не боится ехидна его взгляда, она на Вадима даже не смотрит, а глазеет поверх его плеча на Лику. И улыбается так… понимающе. Гадина… Музыка, до этого момента незатейливо-ритмичная, сменилась. Над танцполом полились звуки вальса. А может, и не вальса, но тоже чего-то медленного и интимного. А на кой хрен ему сейчас интимное?! …Холодный шелк змеиной кожей скользит под взмокшими вдруг ладонями. У этой гадины даже платье гадское – змеиное. И тело змеиное – тонкое, гибкое. Извивается в такт музыке, покачивается, того и гляди выскользнет из рук. Приходится держать крепко, прижимать к себе сильно, чтобы не упустить. И отвлечься от танца никак нельзя, и обернуться не получается. Потому что музыка какая-то сложная, неправильная, и нареченная извивается змеей, и глазищи эти желтые гипнотизируют, не отпускают. И губы совсем близко. Губы – это не по инструкции, это от лукавого. Плевать ему на губы. И на саму ехидну. Быстрее бы эта пытка закончилась… |