Книга Тайная мать, страница 43 – Шалини Боланд

– Ладно, – говорю я. – Мне что-нибудь принести?

– Только себя.

Я иду в душ, а потом одеваться. Решаю, что чересчур выряжаться не стоит, выбираю джинсы, джемпер из светло-голубой шерсти и темно-синие замшевые ботики на каблучках – моя единственная уступка тому факту, что сегодня вечер как-никак субботы. «Что это, я иду на свидание?» – мелькает у меня мысль.

О том, чтобы пройти всю дорогу пешком на таких каблуках, нечего и думать, и я решаю воспользоваться машиной. В прихожей бросаю на себя взгляд в большое зеркало – волосы еще слегка не досохли, а так ничего. Правда, лицо не мешало бы чуть-чуть подправить. Шарю по сумке в поисках помады, наконец нахожу ее в углу, на самом дне, достаю, снимаю колпачок. Бледно-розовая, годится. Слегка провожу липучим стерженьком по губам, а потом стискиваю их, размазывая помаду. Вот так. Кажется, теперь я готова. Нет, я точно готова. Последний взгляд в зеркало – и я закрываю за собой дверь, прохожу через садик перед домом и выхожу на восхитительно пустой тротуар.

* * *

До «Центра Моретти» я доезжаю за каких-нибудь пять минут. Эти пять минут посвящаю анализу моего отношения к Бену. С ним хорошо работать. Он прекрасный человек. Он симпатичный, может быть, даже красивый. Да, точно красивый. И раз он пригласил меня к себе в дом, то у нас вроде как свидание? Я волнуюсь – но это совсем другое волнение, приятное, как будто в животе у меня полно бабочек, и они все машут крылышками и щекочут меня изнутри. Даже глупо так волноваться, ведь это всего лишь Бен. А может быть, все дело в том, что я никогда не воспринимала его иначе, чем работодателя и друга? Мы познакомились с ним, когда я пришла работать в «Моретти», и сразу поладили – благодаря схожему чувству юмора, наверное. Вот так пусть все и остается – чисто платонические отношения. Я не могу сейчас позволить себе потерять работу, а на что-то посерьезнее дружбы у меня просто не хватит сил. В моей жизни сейчас и без того слишком много всякого происходит.

Сомнения вдруг накатывают на меня с такой силой, что я провожу тыльной стороной руки по губам, стирая помаду. Незачем вводить человека в заблуждение. И каблуки тоже надевать не надо было… Черт тебя побери, Тесс. Да соберись же ты с мыслями! Ну не в рабочей же куртке тебе было идти в гости.

Бен открывает мне дверь, проводит в прихожую и берет мое пальто.

– Ты чудесно выглядишь, – говорит он мне.

Я мямлю в ответ «спасибо». Сам он выглядит умопомрачительно в темных джинсах и рубашке бутылочно-зеленого цвета с открытым горлом, и с асимметричной челкой из темных волос. Я даже вместе с каблуками едва достаю ему до плеча. Когда мы оба подаемся вперед, чтобы чмокнуть друг друга в щечку, я обнаруживаю, что он и пахнет приятно – чем-то цитрусовым и в то же время очень мужским. Черт, придется держать себя в руках…

– Мне так жаль, – говорю я. – Надо было хотя бы вина все-таки принести. Я так ужасно себя чувствую, что не принесла тебе никакого подарка.

– Ты же предлагала. А я сказал тебе, что не надо, – с улыбкой отвечает босс.

– Да, знаю. Все равно как-то невежливо приходить с пустыми руками.

Иду за ним на кухню, где он поворачивается и вручает мне бокал красного вина.

– Вот, – говорит Моретти. – Теперь ты уже не с пустыми руками.

– Спасибо. Но я за рулем.

– Ничего. После вызовем тебе такси.

Я умолкаю и делаю глоток вина.

– М-м-м, как вкусно…

Босс широко улыбается и наливает себе тоже.

– Салюти, – говорит он, и наши бокалы со звоном соприкасаются.

– Салюти, – отвечаю, чувствуя себя мошенницей. По-итальянски я знаю всего два слова – «чао» и «спагетти».

– Садись сюда и расскажи мне что-нибудь, – говорит Бен, показывая на стул у большого, как в деревне, деревянного кухонного стола. – А я пока соус проверю.

– Пахнет умопомрачительно, – говорю я, опускаясь на стул и чувствуя, как мой рот наполняется слюной. Снова пригубливаю вина. – Что это у тебя?

– Равиоли капрезе, – отвечает хозяин дома, стоя у плиты и перебрасывая через плечо кухонное полотенце. – Матушкин рецепт. Через пять минут будет готово.

Посередине стола стоит сливочник с зимними нарциссами. Мне вдруг приходит в голову, что Скотт сроду не готовил для меня никакую еду, тем более итальянскую, да и цветы в вазу никогда не ставил. Лучшее, на что он был способен, – это заказать готовую пиццу да прихватить букетик полуживых гвоздик на станции техобслуживания по соседству. С другой стороны, я к нему несправедлива – у Скотта ведь нет своего садового центра, да и родителей-итальянцев тоже, если уж на то пошло. Так что, думая о нем всякие гадости сейчас, я просто пытаюсь поквитаться с ним за то, что он меня бросил.

– Может, тебе чем-нибудь помочь? – спрашиваю.

– Нет, у меня всё под контролем. Я никому не позволяю вмешиваться в мое превосходно оркестрованное меню.

Бен, прищурившись, улыбается, и мы болтаем о разных повседневных разностях – о работе, погоде и прочих таких вещах, – пока он не приносит на стол две большие керамические миски, полные присыпанных пармезаном и базиликом равиоли, над которыми встает ароматный парок. Одну миску ставит передо мной, а с другой садится так, что мы с ним оказываемся под прямым углом друг к другу. Странно, но так ощущение интимности даже больше, чем когда мы сидели прямо напротив друг друга, ведь теперь его рука лежит всего на расстоянии ширины ладони от моей.

– Так есть хочется, – говорю я.

– Вот и хорошо. Ой, погоди-ка, я же салат забыл! – Босс идет к холодильнику и приносит на стол большую миску зеленых и красных листьев.

– Из сада? – спрашиваю я.

– Откуда же еще? Соус себе клади.

– Ой, какая прелесть, как будто ешь солнечный свет, – говорю я с полным ртом сливочной пасты и томатного соуса.

– Рад, что тебе нравится.

Несколько мгновений мы едим молча. Мне немного неловко, но не ужас до чего. Я стараюсь выбросить из головы все посторонние мысли, но это у меня плохо получается, они так и лезут обратно.

– Так, значит, субботние вечера ты предпочитаешь проводить дома? – спрашиваю я.

– Ага. Мне ведь уже не двадцать лет.

– Но и не девяносто.

– Ну я же все-таки выхожу, – говорит он, словно оправдываясь.

Я делаю большие глаза, и мы оба смеемся.

– Ну ладно, ладно, иногда я выхожу, – вносит поправку Бен. – Время от времени. Короче, раз в сто лет встречаюсь с парнями в пабе неподалеку. Знаешь, у нас там очень весело. Но вообще-то я скорее трудоголик. В последние годы так прикипел к «Центру Моретти», что надолго он у меня из головы нейдет.

Я киваю.

– Вполне могу понять, почему тебе оттуда никуда не хочется. Там так здорово!

– Рад, что ты так думаешь.