Книга Зеркало для героя, страница 85 – Святослав Рыбас

Вышло так, как он и предвидел: дежурный офицер осведомился о его деле и направил к штабным, что означало: к Врангелю подполковника не пустят.

— Господин капитан! — воскликнул Деркулов, ощутив, что перед ним вырастает родная армейская стена. — Я приехал для личной встречи. Я хочу представить Главнокомандующему важные сведения.

— Какие, позвольте узнать? — спросил капитан с непроницаемой учтивостью.

Деркулов стал объяснять, сказал о ничего не стоящих «колокольчиках», которые не хотят брать мужики, и о товарах кооператоров.

Капитан согласился, что это важно, но остался непреклонен. Он смотрел на Деркулова торопливым казенным взглядом, не оставляя ни щелки для надежды.

— Разве вы не знаете наших крючкотворов? — не сдавался контрразведчик. — Оглянитесь? Вокруг армии — тьмы мужиков. Они нас проглотят, если мы…

— Вы контрразведчик или интендант? — спросил дежурный. — Думаете, Главнокомандующий должен вникать в эти пропозиции?

Деркулов ничего не добился. Он вышел из вагона, покосился на казаков-конвойцев, томившихся на солнцепеке у вагон-салона, и повернул в другую сторону.

Пахло шпалами, раскаленным паровозом. Навстречу шла женщина с пестрым сине-розовым зонтиком, легкое платье обнимало ее крепкие ноги. «Уж не Григорова?» — подумалось ему.

Однако не Григорова. Тоже молодая, офицерская, может быть, жена. Что ей надо возле поезда Главкома?

— Петр Николаевич там? — спросила она, вглядываясь в подполковника с неопределенным выражением мгновенной оценки.

Наверное, просительница, верящая в реальное существование власти Врангеля.

Деркулов махнул рукой и разминулся с ней, — впрочем, остался от неё острый запах, смесь духов и пота. Он оглянулся вслед женщине, глядя на ее полные икры, сказал: «Эх» и перенесся в какой-то сказочный мир, где не было ни вагон-салонов, ни казаков конвоя. Он бывал в Мелитополе до войны, город тогда был бойкий, как маленький Вавилон. Все здесь были — русские, малороссы, армяне, евреи, турки, поляки, татары, немцы, греки. Были театры, целых два! Было благоденствие.

Подумав о благоденствии, Деркулов стал связывать воедино Нину, мужиков, интендантскую неразворотливость с бойкой жизнью предвоенного времени. И тогда над новороссийскими хуторами, породившими эту торговую бойкость, промелькнули тени Столыпина и Кривошеина.

О Столыпине Деркулов знал достаточно, но сейчас впервые подумал, что и сам начинает походить на великого реформатора, убитого в Киеве. Да и все, кто хоть мало-мальски стремится без кровопролитий помочь делу, наверное, добровольно должны идти под удары тех, кто не хочет ничего менять, и тех, кто рвется смести старый дом одним махом, ничего не построив взамен.

Правда, Деркулов преувеличивал: никакие революционеры ему не грозили, да и никто пока не грозил. Но мысль о Столыпине, а через Кривошеина и о нынешней власти, по-новому захватила растревоженную душу подполковника. Зачем он повесил Пинуса? Зачем погубил калеку Судакова? За то, что они были связаны с махновцами?.. Какие там махновцы? Они встали между властью и народом, и их смяло.

В своих размышлениях Деркулов дошел до края. Надо было остановиться, ведь он не собирался совать голову под колесо или воевать с белым движением.

Столыпина, хотя он и накормил Россию досыта хлебом, убили, а Деркулова, конечно, не убьют, но неприятности будут.

Контрразведчик дошел до здания вокзала, купил «Юг России» и «Военный голос», сел в тени на лавку и стал читать.

… цены. Офицеры получают в десять раз меньше грузчиков, потому что за грузчиков заступаются профсоюзы, а офицеры — нищие рыцари.

… В театре «Ампир» — Дни покаяния русской интеллигенции. Бывший редактор московских газет «Великая Россия» и «Свободное слово» Борис Ивинский прочтет лекцию.

… Рассказ Евгения Чирикова «Любовь». Страшный чекист влюбляется в арестованную аристократку, увозит ее к себе, и они отстреливаются три дня.

… Фельетон Аркадия Аверченко. Мисс Альбион влюбляется в комиссара Митьку Перегрызигорло, у которого кожаная куртка, два маузера, желтые сапоги со шнуровкой, гармошка, розовая сыпь на лбу.

… Корнет Антипов покушался на самоубийство, приняв серной кислоты.

… Высылка из Севастополя в Советскую Россию надворного советника Кузанова, сочувствующего большевикам.

… Нота англичан большевикам: перемирие с Польшей должно быть заключено немедленно.

— Господин подполковник, позвольте, — сказал тусклый женский голос.

Деркулов отодвинулся от газеты. Рядом с ним обессиленно опускалась на лавку та дама с зонтиком, лицо ее было измучено.

Он подумал, что дежурный капитан ей нахамил, но оказалось совсем не так. Она побывала у Врангеля, просила за мужа. Ее мужа приговорили к расстрелу. Он полковник, его солдаты забрали у местных мужиков зерно и коров, а он должен за них отвечать.

— И что? Отказал? — спросил Деркулов.

Она кивнула, поднесла руки ко рту и закрылась ладонями.

«Еще одна жертва, — мелькнуло у него. — Чем ей помочь?»

— Надо обратиться к военному прокурору, — посоветовал он. — Не отчаивайтесь… У нас выбиты почти все кадровые офицеры… Его могут помиловать. Назначат каторжные работы, а там и совсем простят. Я знаю, такое бывает.

— Нет, — жалко вымолвила она из-под ладоней. — Там был Ронжин, прокурор… Не помилуют…

Женщина вдруг стала клониться к нему и уронила голову на деркуловское плечо, моля сделать что-нибудь.

Если бы она знала, у кого просит! Он мог найти врага, но — спасти?

От ее беззащитной близости подполковнику сделалось жарко.

Кажется, она была готова на все.

«Брось ее, — сказал ему рассудительный голос. — Ничем ты ей не поможешь, только наживешь неприятности».

Однако другой голос возразил: «Они высылают красных надворных советников в Совдепию, а своих казнят! Пойди в разведотдел, скажи, что полковник тебе нужен…»

«Глупость! — ответил рассудительный голос. — Ты приехал самовольно, тебе самому надо позаботиться о безопасности. Для начальства ты штрафник».

«Черт побери! — выругался другой голос. — Ты же офицер!»

Голова женщины по-прежнему лежала на деркуловском плече. Сине-розовый зонтик упал на землю рядом с запыленным сапогам подполковника. Деркулов смотрел на зонтик и чувствовал себя бессильным.

Все, что приходило на ум, не годилось, чтобы перебороть волю Главкома.

Мимо прошел железнодорожный рабочий, потом несколько солдат с прапорщиком.

— Как вас зовут? — спросил Деркулов у женщины, отстраняясь от нее и поддерживая ее за плечо.

Она села прямо, отвернулась, стала утираться платком.

— Как фамилия вашего мужа? — снова спросил он. — Где он служил?