Онлайн книга «Самые красивые корабли»
|
Несколько раз на вездеходе приезжал Коноп и привозил почту для Тутриля, газеты и журналы для обитателей одинокой яранги. Раз, передавая письма, он сказал Тутрилю: — Твои, наверное, соскучились… — Да вот закончу работу — вернусь, — торопливо, пряча глаза, ответил Тутриль. Он понимал, что надо побыть с родителями, но все откладывал, а тут Айнана собралась к отдаленным капканам, и Тутриль обещал пойти с ней. Все письма от Лены были похожи: жалобы на одиночество. После этих писем Тутриля мучили угрызения совести. В дни прихода почты Айнана замыкалась в себе. А весна брала свое: снег таял, на южных склонах холмов появились первые проталинки, и льдины казались облитыми глазурью. Весеннее настроение проникло повсюду, выветривая из яранги студеный воздух долгой темной зимы. Каждый день над одинокой ярангой пролетал вертолет. А за ним летели птицы, прокладывая путь на далекие арктические острова, где их ждала пробуждающаяся родина, остывшие за зиму гнездовья. В один из таких дней, когда был не просто ясный, солнечный, а какой-то восторженный день, вдали показался вездеход. Услышав его шум, все обитатели одинокой яранги вышли встречать машину. Первой, неуклюже цепляясь за железные скобы, вышла из кабины Кымынэ. Тутриль бросился помогать ей. — Етти, — удивленно поздоровался он с матерью. Следом вылез Онно, а потом показался малахай Гавриила Никандровича. Коноп стоял чуть в стороне и выразительно посматривал на Тутриля. — Кыкэ вай! Какие неожиданные и хорошие гости! Скорее идите в ярангу! — Из яранги с приветственными причитаниями выбежала Эйвээмнэу. Онно, захватив довольно объемистый мешок, последовал за хозяйкой. Гавриил Никандрович и Коноп потащили картонный ящик. — Сегодня у нашего сына день рождения, — объяснил свой неожиданный приезд Онно. — Не принято было в старину отмечать этот день, но нынче повелось так. Это хороший обычай. — И верно! — поддакнул Токо, явно смущенный приездом Кымынэ и Онно. Казавшаяся до этого просторной, яранга стала тесной. Из чоттагина изгнали собак, благо на улице было тепло и тихо. Токо принес ворох оленьих шкур, настелил на земляной пол. Эйвээмнэу на помощь костру зажгла примус, принялась толочь мороженое мясо. Коноп и Тутриль составили два столика, покрыли их старыми газетами, а поверх — яркой клеенкой с изображением всяческих яств. Гавриил Никандрович принялся строгать мороженую нельму, Кымынэ открыла консервы, и вскоре на столе было такое изобилие, что перед ним померкли нарисованные на клеенке арбузы и виноград. — Что же ты мне не сказал, что у тебя сегодня день рождения? — упрекнула Айнана. — Честное слово, забыл, — ответил растерявшийся Тутриль. Он никогда, как, впрочем, и родители, не придавал этому дню большого значения. Но Онно, видимо, нужен был предлог, чтобы приехать сюда. Отец держал себя ровно, спокойно, только почему-то очень пристально разглядывал внутренность яранги, будто попал в это жилище впервые. Токо, пряча усмешку, наблюдал за ним. — Ну как? — спросил он, когда Онно потянулся за горящей щепкой из костра, чтобы прикурить. — Что — как? — Яранга, — Токо взял из руки Онно щепку и раскурил свою трубку. — Огнем поменялись, — вдруг улыбнулся Онно, вспомнив старый обычай. Обменяться горящим огнем означало многое: забыть старые распри, установить мир, начать жить в согласии. — Нынче все старые обычаи… — Токо неопределенно махнул рукой. — Бывает, идут по священному и даже не задумываются. — А что священно? — спросил Онно. — Уж не это ли? Он сделал широкий жест рукой, как бы обнимая чоттагин. Тутриль старался быть поближе к матери, всячески ей помогал, а она удивленно и смущенно говорила: — Да что ты, я сама… Наконец все уселись за пиршественный стол. По привычке Гавриил Никандрович первым поднял кружку с вином: — Дорогие друзья! Мы сегодня отмечаем день рождения нашего земляка Ивана Онновича Тутриля. Мы решили торжественно отпраздновать этот день, потому что он пришелся на время пребывания нашего друга на родине, в кругу его близких, родных, друзей… — И еще, — встрял Коноп, — это происходит в яранге, в жилище, в котором Тутриль появился на свет. — Конечно, это тоже важно, но не в этом суть, — возразил Гавриил Никандрович, продолжая свой тост. — Появление всякого человека — это чудо и самое величественное событие не только в его собственной жизни. Ведь появляется не только новый человек, а возникает целый новый мир… Когда было выпито вино и съедена закуска, мужчины вышли на улицу покурить. Онно зашагал в сторону моря, сделав знак Тутрилю следовать за собой. От огромного ледового простора еще веяло зимней стужей, но под ногами уже чувствовалась галька. Остановившись перед торосами, Онно пошарил в кармане и вынул конверт. — Письмо? — спросил Тутриль. — Не тебе, а нам письмо, — сказал Онно. — Лена нам написала. Вот тут для тебя вложена открытка с поздравлением ко дню рождения. В открытке были обычные слова поздравления, пожелания здоровья… — Ну и что же она вам пишет? — как можно спокойнее спросил Тутриль. — Пишет, что скучает по тебе… Послушай, сын… — Я не хочу тебя ни в чем упрекать. Однако некоторые люди уже начинают посмеиваться, говорят: это что же за научный такой труд — сидеть возле молоденькой женщины? Тутриль сделал протестующий жест, но Онно властно остановил его: — Не оправдывайся и ничего не говори! Не позднее послезавтрашнего дня — в Нутэн! — Но ведь я не закончил… — Закончишь дома! — строго прервал отец. — Запомни, не позднее послезавтрашнего дня… — Я люблю ее… — Любовь не должка причинять страдания другим, — ответил Онно. — Настоящий мужчина всегда должен об этом помнить. — Подожди… Онно остановился. — Я люблю Айнану… — А Лену?.. — И Лену люблю, — ответил Тутриль, помолчав. — Значит, двоих любишь? — с усмешкой спросил Онно. — Впервые такое слышу. — А разве так не бывает? — Почему не бывает? Бывает. Только это называется по-другому, — жестко сказал Онно. — Будет так, как я тебе сказал. Через два дня. Тутриль ничего не ответил. В чоттагине уже начинали пить чай. Тутриль сел в сторонке и молча принялся за чай, ловя на себе испытующие взгляды Айнаны. |