Онлайн книга «Полное погружение»
|
– Тогда мне яичницу с колбаской, будь так любезна. Конфеты можешь оставить себе. – Да что ты говоришь?! И как это я сама не догадалась?! Иди мой руки. – Ну, что у тебя стряслось, Вадик? – Сима сидела за столом, подперев кулаком щеку, и наблюдала, как сводный брат расправляется с ее недельным запасом яиц и колбасы. – С мамулей нашей поругался, – с набитым ртом пробубнил тот. – Не сошелся характером с ее новым хахалем. Слушай, можно я у тебя до завтра перекантуюсь? – А что изменится завтра? – поинтересовалась Сима. – Завтра я к кому-нибудь другому переберусь, – отмахнулся Вадик. – И долго ты так кочевать собираешься? – Надеюсь, что недолго. Может, маман одумается и начнет меня искать. Сима вздохнула. Ей бы очень не хотелось, чтобы «маман» стала искать своего блудного сына в ее квартире, но отказать любимому братцу она не могла… Вадик ворвался в ее жизнь как сквозняк, легко и бесцеремонно. На следующий день после памятного разговора с мамой в дверь позвонили. – Привет, сеструха! – Привет! Она с любопытством рассматривала стоящего на пороге молодого человека. Кожаные штаны, кожаная куртка, ботинки на «тракторной» подошве и черный мотоциклетный шлем под мышкой. – Я Вадик. – Парень широко улыбнулся, на заросших редкой щетиной щеках появились ямочки. – Проходи, Вадик. – Сима посторонилась. Эти застенчивые ямочки на щеках как-то плохо сочетались с общим агрессивно-независимым видом. Брат еще раз улыбнулся и вошел в квартиру Они не виделись несколько лет. Сима запомнила его долговязым, нескладным подростком с колючим взглядом и пресыщенным выражением на прыщавом лице, такое выражение почему-то бывает именно в подростковом возрасте. Тогда они не произвели друг на друга никакого впечатления. Бабушка уже тяжело болела, и Симе не было дела до подростковых комплексов сводного братца – своих забот хватало. А Вадика мало интересовала какая-то двадцатилетняя старуха. На сей раз все оказалось по-другому. Не было колючих взглядов и саркастических усмешек. Был довольно симпатичный молодой человек с открытым лицом и ямочками на небритых щеках. – А ты изменилась, – сказал тогда Вадик. – Тебе говорили, что у тебя кошачьи глаза? Сима утвердительно кивнула. Всю свою сознательную жизнь она слышала подобные высказывания. Обычно люди приходили в легкое замешательство, когда впервые заглядывали ей в глаза. Особо суеверные даже осеняли себя крестом. Она привыкла. Она привыкла даже к тому, что с детства почти всех интересовала ее национальность. И к насмешкам, и к расистским высказываниям тоже привыкла. Ну родилась она такой желтоглазой уродиной! И что с того? – Очень эффектно! Просто улет! Мне бы такие глазищи! – Вадик снял косуху и пристроил ее в углу. – Вешать не рекомендуется, слишком тяжелая, – объяснил он. – Чай будешь? – Сима улыбнулась. Братец ей определенно нравился. – Мне бы пожрать чего-нибудь. – Вадик быстро осваивался. – И… можно я у тебя сегодня переночую, по-родственному? Он жалобно посмотрел на растерявшуюся Симу. – Да ты не волнуйся. Я на кухне на полу могу устроиться. Или вот прямо здесь, на коврике. Сима постепенно приходила в себя. – Пошли поедим, а потом решим, где тебя пристроить. – Так ты меня что, оставляешь? – недоверчиво спросил Вадик. – То есть ты не из вежливости?… – Нет, я так, по простоте душевной, – усмехнулась Сима. – Шлем можешь на полку положить. – Ну, сеструха! Не ожидал! Думал, что ты такая же, как мамочка, а ты человек! Чувствуется, что тебя не коснулось ее тлетворное влияние. – А тебя коснулось? – Не то слово! Накрыло с головой! А что у нас сегодня на обед? – На обед пельмени. Уплетая за обе щеки пельмени, Вадик рассказывал про свою жизнь: – С маман последнее время просто беда! Наверное, приближается климакс. Каждый месяц – новый мужик. И заметь, с каждым разом все моложе. Скоро, чего доброго, на моих друзей переключится. Но что характерно, сама ведет распутный образ жизни, альфонсов всяких прикармливает, а я должен быть пай-мальчиком. Никаких байков. Никакого пива. Никаких баб. Никаких ночных тусовок. Учиться, учиться и еще раз учиться! Я ей пытался по-нормальному объяснить, что я уже самостоятельный чувак. А она, вместо того чтобы спокойно выслушать про все мои насущные потребности, сразу же кислород перекрывает. А куда мне без бабла? Травку не купить, бензина не купить, девок в ресторан не сводить… Несправедливо получается. Вот, я из дома и утек. В воспитательных целях, так сказать. Пусть ее совесть помучает. – А сам зарабатывать не пробовал? – ехидно поинтересовалась Сима. – Сам? Да ты че?! Я же еще маленький! – Да? А по-моему, кто-то говорил про самостоятельного чувака? Вадик не услышал сарказма в ее голосе. Или сделал вид, что не услышал. – Я у тебя несколько дней поживу? – сказал он полуутвердительно-полувопросительно. Сима пожала плечами: – Оставайся. Балбес и эгоист, но не злой и очень обаятельный. И к тому же он ее брат, ее семья… С того самого дня Вадик стал частым гостем в ее квартире. Иногда, как сегодня, он приезжал к ней после ссоры с матерью. Но чаще ему требовалось место для интимных свиданий. «Симуля! Ну, войди в мое положение! Она девушка моей мечты! Не на скамеечке же нам с ней встречаться?! Два часа, Симуля! Всего два часа! Я умоляю! От тебя сейчас зависит моя дальнейшая жизнь! Ну, будь человеком! С меня килограмм шоколадных конфет!» Такого рода просьбы Симе очень не нравились. Ей не хотелось уходить из дома и два часа слоняться по улице. Тем более что после очередного романтического свидания ей приходилось делать генеральную уборку. Почему-то ни одна из девиц, которых приводил Вадик, не считала нужным убрать за собой постель, ополоснуть бокалы и вытереть лужи воды на полу в ванной. Наверное, эти приземленные занятия могли разрушить ауру чувственности и романтизма. Сима о чувственности имела весьма размытое представление. Зато о чистоте и порядке знала достаточно. Видимо, поэтому и придавала излишнее значение таким мелочам, как переполненная окурками пепельница. Пепельница выводила ее из душевного равновесия. Однажды Сима не выдержала и устроила Вадику настоящий разнос. После этого брат старался оставлять квартиру в более или менее приличном состоянии. Во всяком случае, пепельница теперь всегда была вымыта, а диван застелен. Узнав, что сегодня ей нужно предоставлять кров только одному Вадику, Сима вздохнула с облегчением. На этой неделе с нее хватило нежданных гостей. |