Книга Потусторонний батальон. Том 1. Рота нечисти , страница 54 – Игорь Осипов

Пространство освещалось лучиками солнца, бьющими из-под тёмных штор на нескольких крохотных окошках.

Мы всю ночь расставляли машины и общались с вновь прибывшими, а потом вырубились, успокоенные защитой барьера местного бога. Среди полулюдей-полузверей были не только волки. Волкудлаки припёрлись всей стаей с волчатами и одной беременной волчицей, оказавшейся самкой Первого Клыка. Оксана сразу окрестила её скво, вспомнив старый фильм про индейцев.

Стук повторился. Я неохотно потянулся, ощутив на себе почти невесомую Ольху, которая по своему обыкновению спала у меня под боком, как замёрзшая кошка. Девочка сразу открыла глаза и, вцепившись пальцами в край верхней полки, одним текучим движением заскочила на неё, а потом стала наблюдать оттуда, развалившись на животе, подложив руки под подбородок и качая в воздухе согнутыми ногами.

На полке напротив спала Александра, а над ней Ангелина. Моя хранительница хоть и говорила, что не умеет спать, но в свой режим энергосбережения, неотличимый от сна, иногда проваливалась на пару часов. В самом тёмном углу, закутавшись в одеяло и заклеив щели между шторкой и окном чёрным скотчем, дрыхла Светлана. Над ней храпел молодецким храпом Володя, которого только я за ночь раза три толкал.

Две другие полки пустовали. Они предназначались для Оксаны и Медуницы.

Лич Кирилл всей свой многоликой толпой и девчата-нелюди ночевали в выделенном им «Тигре». Нелюдям комфорт был не нужен, достаточно просто присесть поудобнее на седушку или на пол.

Снова стук.

Я встал и сунул ноги в ботинки, тихо стукнув пальцами по высокому голенищу. Сработало хорошее туристическое заклинание, и шнурки натянулись, а потом стали с ловкостью маленьких чёрных змеек сами зашнуровываться. Кстати, о змее. Полоз спал уже месяц, не выныривая из своего мягкого и тёплого убежища в моём рюкзаке. Я не тормошил древнего духа, когда надо, тот сам проснётся.

А я спать вчера вырубился прямо в форме, только сняв куртку, которую подстелил под голову.

Опять стук. Кто же там такой настойчивый. Свои бы просто открыли дверь да вошли, а этот долбился, готовый всех переполошить. Я переборол своё желание посмотреть на гостя экстрасенсорным восприятием и прошёл мимо небольшого тамбура-прихожей, где ютились умывальник и распределительный щит.

Распахнутые двери заставили поморщиться от яркого полуденного солнца, ударившего прямо в глаза.

– Он есть мой руцей! – с порога раздался гневный детский голос.

Его обладательницей являлась та девчонка, что всюду сопровождала психованного Яробора. Она, как прежде, была одета в незабудковый сарафан, накинутый поверх белой футболки. Розовые кроссовки соседствовали с бледно-серыми портянками-обмотками.

Серые глаза девочки гневно сверкали, алые губы были обиженно надуты, как у ребёнка, у которого отняли конфету.

Я зажмурился и снова открыл глаза.

– Какой ручей?

– Мой! – выкрикнула она, а потом затараторила, едва не топнув ногой, – твоя девка без моего ведома пошла к моёму ручью! Пусть прочь пойдёт!

– Какая девка? – переспросил я, оглянувшись на свой женский коллектив.

Если посудить, то девок у меня теперь даже очень много, но самая близкая была на месте.

– Наглая!

– Пойдём разберёмся, а то всех разбудишь.

Спустившись по металлической лесенке с небольшой ребристой площадки, положенной поверх дышла прицепа, я осмотрелся. Волоты дрыхли на солнышке, расстелив под себя брезенты от мотолыг. Под самим прицепом и в его тени одной большой кучей валялись волкудлаки. Всё остальное оставалось недвижно и сонно. Только один солдат из приданных нам водителей ковырялся в телефоне, приоткрыв дверцу машины. Он вытянул руку, щёлкнул на камеру волков и снова стал водить пальцем по экрану.

Девочка быстро побежала вперёд, проскальзывая между зарослей крапивы по тонкой тропинке. Она периодически останавливалась, чтоб нетерпеливо дождаться меня, потом снова ускользала. Вскоре мы выскочили к небольшому не то озерцу полутора метров в поперечнике, не то к чистой лужице, поросшей по краям высокой травой. И прямо посреди этого озерца валялась наша незабвенная Оксана. Вопреки обыкновению она валялась в воде лицом вниз прямо в форме.

– Се есть мой руцей! – громко повторила девочка, показав пальцем на мою подопечную.

– Поваляется и уйдёт, – пробурчал я, не имея никакого желания вытаскивать мокрую навью из ручья, – тебе что, воды жалко?

– Мне не жалко водицы, но он мой.

Девочка вздёрнула голову к верхушкам деревьев, а потом начала вытирать кулаком слёзы, побежавшие по лицу.

– Ты не поймёши мя, человече, – произнесла она дрожащими губами, а потом сердито посмотрела в мою сторону, – я дядьке жалиться буду. Там омут есть, пусть там полощется.

– Хорошо, помогу твоему горю.

Я вытянул руку и, сонно моргнув глазами, начал колдовать. Вокруг кисти едва заметно задрожал воздух. Одновременно с этим ткань на воротнике Оксаны натянулась. Я почувствовал себя магистром Йодой, вытаскивающим звездолёт из болота, приводя утопленницу в вертикальное положение. Навья недовольно повела глазами сначала на меня, а потом на девчушку.

– Ябеда, – коротко бросила она, когда я тихонько поставил её на ноги.

С камуфляжа Оксаны лилась ручьями вода, но она не замечала такого неудобства.

– Где омут? – спросил я у девчонки, подойдя ближе к подопечной, и легонько подтолкнув.

– Я покажу, – ответила девочка, быстро побежав вперёд, вытирая высыхающие слезы.

Мы прошли сквозь заросли, утоптанные свежей колеёй. Там же рядышком нашёлся и УАЗик начальника штаба вместе с водителем, набирающим в чёрное резиновое ведро воду. Солдат коротко бросил: «Здра жлаю», и плеснул на свой автомобиль. Брызги едва не задели нас, но я промолчал. Впереди медленно текла речка шириной примерно в десять метров. Тёмная вода, заточенная в глинистые берега, едва подёрнулась рябью. С противоположного берега она заросла камышом, в котором отрывисто крякала одинокая утка. Берег спускался немного вниз, и на нём виднелись следы мелкой живности и водителя.

Оксана подошла к самой кромке воды, вытянув правую ногу и нырнув носком ботинка в прозрачную воду. Навья присела и опустила в водоём пальцы рук.

– Градусов двадцать. Зачётно, – произнесла она, неспешно выпрямившись, с раздумьем поглядывая на едва колышущееся зеркало с медленно плывущими по нему палыми листьями.

А потом стала раздеваться.

– Не утонет? – спросил я у девочки, заметив, что боец замер с ведром в руках, присев у воды с открытым ртом и блестящими от такого подарка глазами.

– Не, – отмахнулась та, – омут две сажени. Берега склизкие, но не трясина. На дне всего одна коряга, и та в сторонке.

Оксана бросила на траву футболку, вытащила ноги из ботинок, выскользнула из штанов, а потом ловким движением стянула трусы. Боец непроизвольно сглотнул, совсем ошалев от такой картины.