Онлайн книга «Старинный орнамент везения»
|
– Олимпиада Витальевна, осторожно, – лжеадвокат деликатно, но довольно крепко сжал ее локоть. – Не надо делать из меня дуру! – Липа высвободила руку, отошла от бортика. – Это все неправда! – Что неправда? – Все! Эта квартира, камин, аквариум. Это розыгрыш! Какое-нибудь очередное реалити-шоу! – Олимпиада Витальевна, – мужчина примирительно поднял вверх руки, – вы заблуждаетесь, уверяю вас. Нет никакого розыгрыша, все очень серьезно. Понимаю, это несколько неожиданно, но все это правда. Вы хозяйка квартиры и всего, что в ней находится. – Не верю. – Вы видели документы. – Я врач, а не юрист! Я ничего не понимаю в ваших документах. Вы могли все подделать! – Я?! – безмерно удивился лжеадвокат. – Олимпиада Витальевна, если бы я умел подделывать такие документы, то, будьте уверены, я бы оставил эту квартиру себе. Странно, но она ему поверила. Поверила и устыдилась. – Простите ради бога, просто все это так неожиданно. – Я понимаю, – он улыбнулся. – В моей практике такое впервые. – Так, может быть, вы все-таки скажете мне… – Нет, Олимпиада Витальевна. При всем моем к вам уважении – нет. Просто отнеситесь к случившемуся, как к приятному исключению из правил, как к выигрышу в лотерею… Наверное, первым делом нужно было рассказать о наследстве Олегу, но Липа отправилась к лучшей подруге Инге. Чтобы осмыслить произошедшее в ее жизни чудо, нужно время и мудрый совет. Чего-чего, а советов у Инги было хоть отбавляй. Инга, в отличие от нее, выбрала профессию не банальную, а очень даже творческую. Подруга работала психотерапевтом в очень дорогой и очень престижной частной клинике. Липа посмотрела на часы, только бы Инга была дома. Ей повезло. – Сходила? – спросила подруга, едва открыв дверь. – Сходила. – Рассказывай! – Что, прямо на пороге? – Ну, заходи давай, не томи! Пока Липа разувалась, искала «дежурные» тапки, подруга в нетерпении пританцовывала рядом, но вопросов не задавала. – Анфиса Петровна дома? – шепотом спросила Липа, проходя на крошечную кухню. – Анфиса на даче. Весна ж на дворе, маменьку на природу потянуло. – Как она? У Ингиной мамы, Анфисы Петровны, был порок сердца. Болезнь прогрессировала изо дня в день, и кардиодиспансер вот уже несколько лет являлся для нее вторым домом. – Кажется, у меня кое-что получилось, – Инга постучала по дереву. – Но пока рассказывать не буду, чтоб не сглазить. – Не рассказывай, – Липа понимающе кивнула. Когда жизнь самого близкого человека висит на волоске, поневоле станешь суеверным. – Кофе будешь? – Буду. И от чего-нибудь к кофе не откажусь. – Она только сейчас поняла, как сильно проголодалась из-за всех этих волнений. – Сейчас сварганю бутерброды с колбасой. Извини, больше ничего съестного нет, Анфиса же на даче. Когда Ингина мама уезжала или ложилась в больницу, Инга тут же садилась на диету. Говорила, что это ради модельной фигуры, но Липа знала, что из-за природной лени и хронического неумения вести домашнее хозяйство. Разве ж можно причислять к диетическим блюдам бутерброды с колбасой, шоколад и «Пепси»? В общем, диета у подруги была весьма специфической, но, что самое поразительное, на фигуре она отражалась самым благоприятным образом. Инга была девушкой видной: рост сто семьдесят пять сантиметров, стандартные 90-60-90, плюс природная блондинистость. Она легко бы могла сделать карьеру в модельном бизнесе, но выбрала медицину. Олег не уставал сокрушаться по этому поводу, фотографировал Ингу при всяком удобном случае, спешил запечатлеть «ускользающую красоту». Липа даже немного ревновала. Ревновала бы и больше, если бы подруга давала повод, но Инга повода не давала, относилась к Олегу снисходительно-доброжелательно, не упускала удобного случая поддеть «творческую натуру» – в общем, относилась как к мужу лучшей подруги, ни больше ни меньше. Какая уж тут ревность! О том, что изначально Олег познакомился с Ингой и даже пытался за ней ухаживать, Липа старалась не вспоминать. Ну, было и прошло. Все равно ведь теперь Олег ее муж, и любит он только ее. А что там у него в прошлом… Глупо ревновать к прошлому. Куда это ее занесло?! Совсем от волнения самоконтроль потеряла… – Кофе готов, – напомнила Инга. – Тебе как обычно, три ложки сахара? Липа кивнула и, потянувшись к сахарнице, спросила ворчливо: – А где обещанный бутерброд? Подруга поставила перед ней тарелку с бутербродами и сказала с мольбой в голосе: – Ну, выкладывай уже, не томи! Липа рассказала. Она ведь затем и приехала, чтобы рассказать, поделиться радостью. Инга слушала ее очень внимательно, задумчиво постукивала ногтем по столешнице, кивала в такт Липиным словам. Наверное, вот с таким точно видом она ежедневно выслушивает рассказы своих пациентов. Липа вдруг поймала себя на мысли, что сама бы так никогда не смогла, не хватило бы ни сил, ни терпения разбираться в чужих проблемах. Иногда реальных, но по большей части надуманных. Все-таки психиатрия – это особая наука, не каждому дано ее постичь. Куда проще и понятнее неотложная медицина. А вот Инга считает работу на «Скорой» слишком нервной и утомительной, ей легче врачевать душу, чем тело. Каждому свое. – И что, этот поверенный так и не рассказал, кто тебя облагодетельствовал? – Инга перестала барабанить по столу, закурила. – Нет, – Липа пожала плечами. – У меня бы раскололся, – подруга выпустила едкое облачко, Липа чихнула, отодвинулась подальше. Она с детства не переносила запаха табачного дыма. – Ну, так ты ж у нас – мозгоправ, а я всего лишь врач «Скорой помощи». – Не прибедняйся, – Инга махнула рукой. – Давай-ка лучше съездим посмотрим на твою недвижимость. Ключи-то есть? – Есть, – Липа выложила на стол связку. Подруга ногтем подцепила железное колечко, поднесла ключи к глазам, точно они могли рассказать ей о квартире и ее бывшем владельце. – Брелок какой интересный, – сказала задумчиво. – Интересный, но неудобный, я его, пожалуй, сниму. – Я бы не стала. – Не люблю, когда на связке болтается всякая ерунда. – Ладно, что сидеть, разговоры разговаривать, – Инга покрутила связку на пальце, – поехали! В отличие от Липы, Инге домик, похожий на свадебный торт, понравился. Она не ахала и не охала, просто сказала прочувствованно: – Офигеть! – «Офигеть» в ее лексиконе означало крайнюю степень волнения. |