Книга Ривердейл. 1. Накануне, страница 14 – Микол Остоу

Тренерша потянулась за утяжелителями на запястья, лежавшими под сиденьем ее велотренажера, и движением брови дала понять, что мне нужно последовать ее примеру. Я в ответ возмущенно уставилась на нее.

– Мы почти закончили, – подбодрила меня Хизер. – А подкачанные трицепсы сейчас в моде.

Жалея, что нельзя просто нажать на кнопку и промотать мою жизнь до того момента, когда трицепсы станут такими, как надо, я заставила себя сделать два подхода, а потом музыка замедлилась вдвое, и зазвучал какой-то балладный ремикс популярного клубного хита. Хизер приглушила свет и наконец-то пробормотала волшебные слова:

– Можно вставать.

– Это ты сияющая богиня! – Какое счастье, что можно слезть с велотренажера. Растягивая ногу на седле, чтобы облегчить боль в вопящих от нагрузки мышцах, я добавила: – Прости за то, что я наговорила тебе, когда стояла в планке.

– Ты отлично поработала сегодня, Ронни. Впрочем, как обычно. – Хизер улыбнулась.

– Ну ты же меня знаешь. Я перфекционистка. – Я стянула резинку с растрепавшихся волос, встряхнула головой, снимая напряжение в шее и плечах.

– Неудивительно, что многие тебя боятся.

Оглянувшись, я увидела, что в дверях стоит мой старый, верный Ник Сент-Клер, из которого я всегда веревки вила. Ник – типичный мажор. Представьте себе Гэтсби в школьном возрасте со всеми его достоинствами и недостатками. Он, конечно, не мог сдержаться, чтобы не окинуть меня оценивающим взглядом. И едва ли его можно за это винить: в костюме из лайкры я просто неотразима.

– Хватит пожирать меня взглядом, человеку твоего воспитания это не к лицу, – поддразнила я. – И нечего притворяться, что я тебя запугала.

Вообще-то он не притворялся. Меня все хоть немного да боялись. А как иначе заставить их слушаться?

– Меня Смизерс впустил. Попросил отнести вам это. – Ник протянул мне небольшой серебряный поднос с двумя стаканами минеральной воды, смешанной с огуречным соком.

С благодарностью взяв один стакан, я передала второй Хизер.

Сделав глоток, она приобняла меня и чмокнула воздух у моей щеки, потом потрепала по плечу:

– В это же время на следующей неделе. И не забывай тренироваться, куколка. Резинки для фитнеса помогут тебе, если хочешь держать трицепсы в форме.

– Если. – Я рассмеялась, глядя, как Ник провожает взглядом выходящую из зала Хизер в таком же облегающем, как у меня, костюме.

– Опять пялишься. – Я пихнула его в бок.

– Прости. – Он повернулся ко мне, не пытаясь снова оглянуться. – Я хотел бы пялиться только на тебя одну. И готов заняться этими трицепсами, если ты только захочешь.

– Ну и ну. Прямо сердце тает. Романтика жива и в наши дни.

Конечно, комплиментом в стиле «Касабланки» это не назовешь, так, скорее, фразочка из какой-нибудь комедии Джудда Апатоу, но для Ника Сент-Клера это было верхом романтики.

Мы поднялись на второй этаж в гостиную, превращенную в центральный штаб тактического планирования предстоящей вечеринки. Естественно, там была мама. Рядом – Рэйф в типичных для него узких черных джинсах, сером реглане с V-образным вырезом, высоких кожаных ботинках от Гуччи. За ухом мигала гарнитура, а взгляд, устремленный на айпад, был нечеловечески сосредоточен. Его подручные в белых костюмах сновали вокруг, расставляя вазы с роскошными цветами на длинных стеблях, развешивая изящные гирлянды и передвигая мебель так, чтобы всем в комнате было удобно общаться друг с другом. Они настоящие профессионалы в этом деле; а мои родители, да и я тоже, мы – опытные профессионалы. Надо отдать маме должное: сейчас у нас в доме толпилось практически столько же людей, сколько будет этим вечером гостей, и каждый был при деле, а у мамы ни единый локон ее роскошных иссиня-черных волос из прически не выбился. Помада – NARS, «Натали» – лежала на губах безупречно. Никакая усталость ее не берет!

– Как ты все здорово устроила, мам, – сказала я, глядя на гигантский аквариум, полный золоченых морских ежей.

– Приобрела на аукционе Сотбис. – Мама перехватила мой взгляд. – Из коллекции Дугласа Фэрбенкса в его особняке в Палм-Бич.

– Вот это приобретение! – воскликнула я, любуясь. – Оно будет потрясающе смотреться в…

– Нашей центральной ванной комнате в Лодж-Хэмптон! – хором договорили мы и рассмеялись.

Рэйф, покосившись на нас, предупреждающе поднял палец, чтобы мы говорили не так громко. Пристыженные, мы захихикали тише. Наконец он закончил разговор, отложил айпад и вернулся к реальному миру.

– Леди, вы очаровательны, но вы портите репутацию неблагополучным семьям нью-йоркской элиты.

– Смиритесь, Рэйф. Лоджи – по-настоящему счастливая семья. Я понимаю, это такая же редкость, как единорог, внезапно оказавшийся у вас на заднем дворе. Неожиданно и, более того, невероятно. – В голосе Ника промелькнула едва заметная зависть, хотя он и сам жил, как в сказке.

Но он был прав – мои родители любили друг друга. И обожали меня. Может, это и давало повод для ненависти со стороны моих менее удачливых сверстников, но мне было плевать. Моя жизнь была чертовски близка к совершенству.

– Ты говоришь с таким видом, будто ты Оливер Твист, а не Джей Гэтсби, – пошутила я.

– Мне кажется, ты упустила смысл этой книги.

– Да как же, – фыркнула я.

– Ну-ну, будь добрее, m’hija, – перебила меня мама, улыбаясь Нику. – И к слову о счастливых семьях, мы с нетерпением ждем твоих родителей к нам в гости сегодня.

– Они тоже ждут не дождутся. Все знают, что вечеринка у Лоджей в честь четвертого июля – событие лета.

– Так вот почему ты заявился сюда в такую рань? – Я посмотрела на экран «Эппл воч» (когда я перешла в старшую школу, папочка купил мне часы от Картье, но иногда хочется надеть статусную вещь, которая, кроме всего прочего, и эсэмэски посылать умеет). – Ну… сейчас начало двенадцатого – почти приличное время для визитов.

Сама я на ногах уже с семи утра среди всей этой суматохи, но парни-то вроде должны вести ночной образ жизни, а днем спать?

– Ты что, не рада меня видеть? – притворно оскорбился Ник.

Мы действительно давно не виделись: обычно после окончания учебного года семья Ника улетала на курорт в Итальянскую Ривьеру или снимала какой-нибудь особняк в Сардинии, пока остальные, как идиоты, бились на смерть за парковочное место перед ресторанчиком «Ник энд Тонис» в Хэмптоне. В Италии Ник изумительно загорел, и за его смуглые высокие скулы можно было простить многое, в том числе и визит без предупреждения.

– Я всегда рада тебя видеть, mon cherie ^[6], но все равно удивлена.

– Моя дочь хочет сказать, что сейчас занята, – вмешалась мама. – Ронни, нам не обойтись без твоего неподражаемого вкуса при украшении дома.