Онлайн книга «Ведьмин клад»
Сказанное доходило до Егора очень медленно. Что-то случилось с его мыслительными процессами. Получается, что Настя отсидела ни за что?! Нет, не так, получается, что Настя отсидела за своего бывшего мужа… – Вы не думайте, – зачастила Юля, – мы старались ей помочь. Саша нанял адвоката, и посылки мы ей регулярно отправляли… – Да, я понимаю, – Егор встал из-за стола. – Спасибо за чай и… информацию. – Егор, – она поймала его за рукав, заглянула в глаза, спросила: – А она и в самом деле нас простила? – Простила, не волнуйтесь, – сказал он и даже попытался улыбнуться. Наверное, получилось у него не очень, потому что она как-то сразу сникла и убрала руку. Ну, вот он и узнал все, что хотел, и даже больше. Можно было ехать домой или в галерею, а он поехал в клуб… Наверное, в тот день Егору везло, потому что господин Родионов оказался у себя. Вот где пригодились визитки. Иногда эти тисненые кусочки картона могут творить чудеса и открывать любые двери. Бывший Настин муж тоже был наслышан о заезжей знаменитости и принял нежданного гостя без проволочек. Егор с брезгливым интересом рассматривал еще молодого, но уже какого-то обрюзгшего мужика с короткой шеей и двойным подбородком. Представить изящную и стильную Настю рядом с этим самодовольным боровом было сложно. Зато легко было представить, как он оставил свою молодую жену в беде, как ограничился малоэффективной адвокатской помощью и регулярными передачками на зону. – Чем могу служить, господин Ялаев? – боров расплылся в улыбке. Вообще-то, Егор ехал просто посмотреть на этого выродка. Оказалось, просто посмотреть – ему мало… Родионов почти не защищался и уж тем более не пытался дать сдачи. Он тоненько, по-бабьи, визжал и порывался выбежать из кабинета. Такого даже бить противно. Егор швырнул его обратно в кресло, сам присел на край стола, сунул руки в карманы джинсов. – За что? – Похоже, экзекуция еще не вышибла из этого урода здорового детского любопытства. Егор недобро улыбнулся. – Неправильная формулировка. Я бы спросил, за кого? – и, не дожидаясь новых расспросов, продолжил: – Это тебе за Настю, за все хорошее, что ты для нее сделал. – Нажаловалась сука, – Родионов вытер разбитые в кровь губы. – А ты, значит, защитничек? Потянуло на остренькое, захотелось с бывшей зэчкой развлечься? – Полегче, – предупредил Егор, доставая руки из карманов и разглядывая свои кулаки. Удивительное дело, но на сей раз боров не испугался. – Как мужик я тебя понимаю. Настя девка горячая. Мы с ней на этом самом столе о-го-го как зажигали, – он осклабился. – Ну, что смотришь? Думал, она только с тобой? Я ж говорю – сука. Привыкла там, на зоне, и вашим, и нашим давать. Что с нее взять? От смертоубийства Егора уберегли воспоминания: щекастый карапуз с длиннющими ресницами и его веснушчатая мамаша. Не то – быть беде, и так остановиться смог уже в самый последний момент, когда его кулак и эту ублюдочную рожу разделяли даже не сантиметры, а миллиметры, ограничился не полноценным хуком, а увесистой оплеухой. – Живи, – процедил он сквозь стиснутые зубы. – Да ты… да я тебя… да я вас обоих… – Ты бы заткнулся, – посоветовал Егор. – Уволена… без выходного пособия… так ей и передай… – Передам, не переживай, мордастый. Вот такой у него получился денек, насыщенный информацией, событиями, мордобоем и душевными терзаниями. Слова того гаденыша колючками засели в сердце. «И вашим, и нашим. Что с нее взять, с зэчки?..» А Настасья говорила, что у нее с бывшим теплые отношения. Вот они, оказывается, до какой степени теплые. И ведь упрекнуть ее не в чем: выживала девчонка, как могла. Тогда что ж на душе-то так муторно?.. Егор знал отчего, знал, но самому себе признаваться не хотел, чтобы не было еще больнее. И вот сейчас она смотрит на него своими глазюками ведьмовскими и спрашивает, почему она уволена. А потому и уволена, что дура! Потому что и вашим, и нашим… Ладно бы с нормальным мужиком, а то ведь с этим ублюдочным… Он ее на зону спровадил, а она с ним на столе… – Ну что ты уставилась на меня?! – рявкнул он. – Непонятно что-то?! Так я тебе объясню! – Да уж объясни, будь любезен! Ишь, еще и огрызается… – Твой бывший тебя уволил! Что здесь непонятного? – За что? – За то, что ты и вашим, и нашим… – Егор осекся. – Что – и вашим, и нашим? – Да все! Вот ты скажи мне, Настасья, неужели после того, как это чмо мордастое тебя предало, тебе с ним не противно было? – Что – противно? – Да спать с ним, вот что! – А кто с ним спал? – спросила она растерянно, и только потом, похоже, до нее дошел смысл сказанного. – Егор, ты думаешь, что я с Сашкой? – Она устало присела напротив, подперла кулаком подбородок. – Это он так думает, – неожиданно Егор понял, в какую дурацкую ситуацию попал: обсуждает с малознакомой девицей ее интимную жизнь. Да ладно – обсуждает, он же еще и осуждает… – А откуда ты знаешь, что именно он думает? – Под ее внимательным взглядом вся его злость испарилась. – Ты с ним виделся? – Хуже. Я ему морду бил. – За что? – За тебя. Он сказал, что ты и вашим, и нашим, вот я ему и врезал. Вообще-то, до этого я ему тоже врезал. – А до этого за что? – Тоже за тебя. За то, что ты из-за этой сволочи четыре года отсидела. – Откуда ты знаешь? – Знаю! Она долго молчала, а потом сказала: – Егор, он все наврал. Веришь? – Верю. Конечно, он верил. Теперь, когда она так близко, только руку протяни, совершенно ясно, что все это ерунда и происки врагов. А руку он все-таки протянул… Ее волосы были мягкими и прохладными, а щека горячей. Губы, наверное, тоже горячие, но проверить он не успел – Настя вдруг разревелась. Ну что же это такое?! Да что же она плачет-то?! Егор давно усвоил, что женские слезы – это страшное оружие. Все его бывшие подружки умели пользоваться им просто виртуозно. Наверное, понимали, что ему проще уступить, чем становиться причиной и свидетелем этого безобразия под названием «женские слезы». И Настасья туда же: стоит ему подойти ближе, чем на полметра, как она ударяется в рев. Неожиданно в голове родилась очень конструктивная мысль. Если женщина плачет, то долг мужчины – ее утешить. Егор до сих пор с непонятной тоской вспоминал, чем закончилось прошлое «утешение», а тут такой шанс… – Эй, Лисичка, ты чего? – Начало было не слишком элегантным, зато он под шумок погладил ее по голове. |