Онлайн книга «Время черной луны»
– Так что там с вещдоком? – не унимался Франкенштейн. – Что она вообще тебе рассказала? Не томи, любопытно же! Да и менты интересовались. Следователь обещал тебя на допрос вызвать, когда оклемаешься, а пока нам все поведай. Как на духу. Как на духу… ишь, исповедник выискался. – Ну, я ж говорю, наврала с три короба. – Чтобы придать речи плавность, пришлось сделать еще один большой глоток из стакана. Ну и снотворное! – Сказала, что в больнице к ней в палату маньяк приходил. – Маньяк маньяка видит издалека! – радостно заржал Зубарь, но под укоризненным взглядом Монгола тут же заткнулся. – А почему она подумала, что он тоже маньяк? – спросил Франкенштейн таким тоном, точно больничный маньяк и в самом деле существовал. – Говорит, что не спала, когда он к ней в палату зашел, что он сразу показался ей странным. – Чем именно? – Франкенштейн в нетерпении подался вперед. – Ну, типа, свет не стал в палате включать, двигался осторожно, а в руке шприц держал. – А что в шприце? – Зубарь слушал рассказ, открыв рот. Дите малое, честное слово! – Девица считала, что яд. Почему-то она сразу решила, что доктор пришел ее убивать, и заорала благим матом. На ее крик прибежала санитарка. Ну, маньяк ей шею и свернул. – Кому? – Зубарь испуганно хрюкнул. – Санитарке! – А зачем? – Откуда ж я знаю! Может, чтобы свидетеля в живых не оставлять, а может, ради удовольствия. Он же маньяк! – Ну вот, приплыли. Еще чуть-чуть, и он сам в несуществующего маньяка поверит. – В общем, этот злодей-призрак санитарку прикончил, а девчонку вроде как не успел – убежал. – А она? – нетерпеливо спросил Франкенштейн. – А она со второго этажа сиганула, потому что ей на то был устный приказ. – Чтобы хоть как-то ослабить головную боль, Монгол сжал виски руками. – От кого? – От зеленых человечков! От кого ж еще?! Валик, ну ты бы меня пожалел! Ты ж человек, к медицине близкий, сам же мне по телефону говорил, что девчонка того… не в себе! – Не в себе-то она не в себе, но хочется восстановить ход событий. Так сказать, посмотреть на проблему глазами преступника. А что там про яд в шприце?.. – Да не было никакого яда! – А шприц? – не унимался Франкенштейн. – Шприц был, но совершенно пустой. Да я на сто процентов уверен, что она его где-нибудь на территории больницы подобрала. – Покажи! – скомандовал Франкенштейн и хищно блеснул очами. – Где шприц? – На кухне, кажется. – Монгол сжал виски чуть сильнее, закрыл глаза. В темноте и тишине голове стало легче, но ненадолго, всего через пару секунд хрупкое равновесие нарушил скрипучий голос. – Так-так, любопытненько. Он в таком виде и был? – Кто? – спросил Монгол, не открывая глаз. – Не кто, а что. Шприц так и выглядел? Пришлось один глаз открыть, посмотреть на несостоявшееся орудие преступления. С того момента, как он видел шприц в последний раз, ничего не изменилось: тот же защитный колпачок на игле, взведенный поршень и пустота внутри. Монгол кивнул, а потом, решив, что одним кивком не отделаешься, добавил: – Эта ненормальная думала, что в шприце был яд, который несуществующий маньяк хотел ввести ей в капельницу. Но, попрошу заметить, в шприце нет даже следов лекарства, только воздух. Швах у девочки с башкой. Полный швах. – А вот и нет, – Франкенштейн поднес шприц близко-близко к глазам и удовлетворенно поцокал языком. – Воздухом-то как раз можно убить получше, чем любым ядом. Воздушная эмболия – слыхали о таком явлении? Пару кубиков воздуха в вену – и смерть гарантирована. Мало того, потом еще попробуй установи ее причину. – А ты откуда знаешь? – шепотом спросил Зубарь. – Обижаешь. Забыл, что ли, где я работаю? Да и вообще, такого рода убийство – неоднократно описано в детективах. – Значит, наша чокнутая перед тем, как свихнуться окончательно, почитывала детективы, – резюмировал Монгол. – Или ее и в самом деле кто-то хотел убить. Это заявление прозвучало так неожиданно, что Монгол на время забыл о головной боли, даже второй глаз открыл, чтобы получше рассмотреть Франкенштейна, убедиться, что сумасшествие не заразно и зубаревский дружок ничего такого от девчонки не подцепил. – Ну, чисто гипотетически, – добавил тот поспешно. – Я говорю, что теоретически такой способ убийства вполне вероятен. – А практически? – Монгол не удержался от саркастической ухмылки. – Следствие покажет. Но вот что интересно, – Франкенштейн поднял вверх указательный палец, – тебя-то она не убила, хотя и могла. Ты ж был, как телок беспомощный, делай с тобой, что хошь. – Я тебе дам «что хошь». – Он потер расцарапанную девчонкой щеку. – Мне, знаешь, и вот этой боевой раны хватило. – Так вот в том-то и суть, что хватило! – не сдавался Франкенштейн. – С чего бы ей останавливаться на полпути, чиканула бы тебя ножиком по горлу – и все дела… – А может, это… кризис к тому времени миновал? – предположил Зубарь. – Здорово, – проворчал Монгол, – так давайте ее вообще в покое оставим… до очередного рецидива. Вдруг в следующий раз голоса ей присоветуют что-либо общественно полезное сотворить. Ну а если еще кому шею свернет, так не со зла ж, из-за рецидива! – Да что ты разошелся, честное слово! – обиженно засопел товарищ. – Это ж я так – гипотетически. Пытаюсь понять, что может двигать такой свихнувшейся девахой. – Голоса ею движут, она же объяснила! Сказал голос – сверни тетеньке шею, она и свернула, сказал – сигани со второго этажа, она сиганула, сказал, поменяй чашки с кофе, она и… – В случае с кофе – тут не голос, а ее добрая воля, – перебил его Франкенштейн. – Да что ты говоришь?! У тебя что, уже стокгольмский синдром начался, преступницу пожалел? Выходит, раз не убила, значит, памятник ей за это?! Может, мне ей еще и спасибо сказать прикажешь? – Спасибо не надо, – отмахнулся Франкенштейн. – Просто даже психам иногда не чуждо чувство благодарности. Ты ее в морге спас, вот она тебя и пожалела – не пришила. Не пришила – Монгол со стоном встал с дивана, подошел к окну, заглянул в чернильную черноту за стеклом и спросил: – Который час? – Половина первого ночи, – отозвался Зубарь и, словно в подтверждение своих слов, широко зевнул. – Ты целый день спал как убитый. Мы с Валиком ждать замучились, когда очухаешься. – Так и не ждали бы, домой валили. – Монгола забота товарищей не проняла. – Вот она – человеческая неблагодарность! – Франкенштейн укоризненно покачал головой. – Мы ж за тебя волновались! Вдруг бы тебе хуже стало или эта придурочная вернуться решила. Она ж небось по квартире твоей пошарила. Что, если ключики запасные нашла или документики какие? |