Книга Убийство Командора. Книга 1. Возникновение замысла, страница 43 – Харуки Мураками

Мэнсики нахмурил лицо.

– Однако сдвинуть те камни нам вдвоем будет не под силу.

– Сообщить в полицию?

Мэнсики несколько раз качнул головой.

– Думаю, полиция нам точно не поможет. Вы думаете, они воспримут всерьез, если мы скажем, что посреди ночи в зарослях из-под камней доносится перезвон? Просто решат, что к ним пришли два сумасшедших. Наоборот, все только усложнится. Считаю, нам лучше отказаться от этой мысли.

– Однако если тот звук будет и дальше раздаваться по ночам, моя нервная система долго не протянет. Я не смогу нормально спать, мне придется съехать из этого дома. Я уверен, звук этот – некий призыв.

Мэнсики глубоко задумался, после чего сказал:

– Чтобы сдвинуть камни, потребуется помощь профессионала. У меня есть один знакомый – местный ландшафтный дизайнер. Мы с ним в хороших отношениях. Люди его профессии имеют дело с такими тяжелыми камнями. При необходимости могут арендовать мини-экскаватор. С его помощью мы сможем сдвинуть тяжелые камни, а если понадобится – и выкопать яму.

– Вы абсолютно правы, но при этом возникает две сложности, – заметил я. – Во-первых, прежде чем рыть, нам необходимо получить разрешение у сына Томохико Амады – хозяина этой земли. Сам я принимать такие решения не могу. А во‐вторых, у меня нет лишних средств, чтобы нанять такого профессионала.

Мэнсики улыбнулся.

– О деньгах можете не беспокоиться. Эти расходы я могу взять на себя. Даже не так: тот дизайнер мне немного должен, поэтому, думаю, ничего с нас не возьмет, так что можно не волноваться. А вот господину Амаде попробуйте позвонить сами. Если ему все объяснить, он согласится. Что, если под теми камнями действительно кто-то заперт, и мы оставим его на произвол судьбы, Амаду-сана как хозяина земли могут привлечь за это к ответственности.

– Мне даже неудобно: вы вроде бы ни при чем, но так мне помогаете…

Мэнсики перевернул на коленях ладони вверх и развел руками, будто стараясь поймать дождь. И тихо ответил:

– Я уже вам говорил, что очень любознателен. И хочу узнать, к чему приведет эта странная история. Такие приключаются не каждый день. И про деньги пока не беспокойтесь. Я понимаю, у вас есть собственное мнение, но позвольте мне все устроить. Хотя бы на этот раз.

Я посмотрел на Мэнсики. В его глазах теперь поселился твердый лучик, которого я прежде не видел. В них будто читалось: «Я не оставлю это дело без присмотра, что бы ни случилось». Если что-то неясно, добиваться, чтобы стало понятно, – это, пожалуй, один из принципов человека по фамилии Мэнсики.

– Хорошо, – сказал я. – Постараюсь завтра позвонить Масахико.

– Я тоже завтра свяжусь с дизайнером, – сказал Мэнсики. И после некоторой паузы добавил: – Кстати, хочу спросить вас еще об одном.

– О чем?

– Вам часто приходится испытывать такие, как бы это сказать… странные, паранормальные явления?

– Нет, – ответил я. – Такой удивительный опыт у меня впервые. Я – простой человек, живу обыкновенной жизнью. Потому-то я весь и в смятении. А вы, Мэнсики-сан?

В уголках его губ скользнула рассеянная улыбка.

– Со мной уже бывало. Прежде приходилось видеть такое, что выходит за рамки здравого смысла. Однако настолько странное происшествие со мною тоже впервые.

Беседа иссякла, и мы неотрывно вслушивались в звон.

Как и прежде, вскоре после половины третьего звук пропал, и горы вновь наполнились стрекотом насекомых.

– Ну, мне, пожалуй, пора, – сказал Мэнсики. – Спасибо за виски. На днях позвоню.

В лунном свете он уселся в серебристый «ягуар» и поехал обратно. Через открытое окно помахал мне рукой, и я помахал ему вслед. Когда гул мотора утих, я вспомнил, что он выпил целый бокал (хотя второй даже не пригубил), но цвет лица у него остался прежним, говорил он таким тоном и вел себя так, будто пил не виски, а воду. Вероятно, легко переносит алкоголь, к тому же ехать ему недалеко. Кроме местных, здесь никто не бывает, а пешеходы и встречные машины в такое время не попадаются.

Я вернулся в дом, поставил бокалы в раковину и улегся в постель. Представил, как пришли люди, сдвинули краном камни за кумирней и принялись рыть яму. Маловероятно. А перед тем мне нужно прочесть «Связь поколений» Уэды Акинари. Однако все это – завтра. В дневном свете все выглядит иначе. Я потушил ночник в изголовье кровати и уснул под стрекот насекомых.

Утром в десять я позвонил на работу Масахико и все ему рассказал. Умолчал лишь о разговоре про Уэду Акинари, но поведал, как пригласил на всякий случай знакомого и убедился, что звон посреди ночи – не галлюцинация, слышная мне одному.

– Странная история, – сказал Масахико. – Однако ты и впрямь полагаешь, что под камнями кто-то звонит в поющую чашу?

– Не знаю. Однако бросить все как есть не могу. Потому что звонит оно каждую ночь.

– Положим, перекопаешь. Как быть, если там объявится какая-нибудь нечисть?

– Нечисть? Например, какая?

– Откуда мне знать? – сказал он. – Может, там окажется такая невидаль, что лучше оставить все как есть.

– Приезжай сюда ночью и послушай сам. Тогда поймешь, почему я не могу оставить все как есть.

Масахико еле слышно вздохнул. И сказал:

– Нет, вы уж там сами. Без меня. С детства не переношу всякие страшные истории. И мне не нужны приключения. Доверяю все это тебе. Никто и слова не скажет, если ты сдвинешь старые камни и выроешь посреди зарослей яму. Поступай, как хочешь. Только постарайся не вырыть какую-нибудь нечисть.

– Не знаю, что будет дальше, но как только выясню – сразу дам знать.

– Я бы просто перед сном затыкал себе уши, – сказал напоследок Масахико.

После разговора с Масахико я уселся в кресло в гостиной и принялся читать «Связь поколений». Сначала оригинал, затем перевод на современный язык ^[29]. При всех незначительных мелочах, как и говорил Мэнсики, история имела поразительное сходство с тем, что пришлось пережить мне. В книжке гонг начинал звонить около двух часов ночи – примерно в то же самое время. Однако я слышал не гонг, а бубенец. И в рассказе стрекот насекомых не прерывался. Герой рассказа глубокой ночью услышал этот звук, утопавший в стрекоте насекомых. Однако помимо такого незначительного отличия я пережил абсолютно то же самое, что и герой рассказа. Настолько схоже, что меня просто ошеломило.

Эксгумированная мумия выглядела ссохшейся и при этом, одержимо двигая рукой, ударяла в гонг. Этим телом чуть ли не механически управляла ужасающая живучесть. Вероятно, тот монах медитировал, читая молитвы под удары гонга. Герой рассказа натянет на мумию одежду и будет смачивать ей губы водой. Со временем монах начнет питаться жидкой кашей, постепенно прибавит в весе. И в завершение примет прежний вид, перестанет чем-то отличаться от обычных людей. Однако в нем больше не останется ничего от монаха, достигшего просветления: ни разума, ни мудрости, ни намека на достоинство. Всю память о прежней жизни как будто отшибет. Он даже не сможет вспомнить, почему пробыл так долго под землей. Он начнет питаться мясом, к нему придет сексуальный аппетит. В дальнейшем он женится, станет зарабатывать на жизнь скромной черновой работой. И получит прозвище «Медитирующий Дзёскэ». Жители деревни при виде жалкой фигуры монаха утратят почтение к буддизму. Мол, и вот это – результат служения Будде, ради этого стоило посвятить религии всю свою жизнь? В результате люди перестанут серьезно воспринимать веру и будут наведываться в храмы все реже и реже. Вот такая история. Как и говорил Мэнсики, отчетливо прослеживается крайне циничный взгляд автора на мир. Это не просто рассказ о привидениях.