Книга Однажды я станцую для тебя, страница 27 – Аньес Мартен-Люган

– Ортанс, что с тобой? – обеспокоенно прошептал он.

– Ничего. – Я уткнулась носом в меню. – Я по тебе скучала, вот и все.

Я почувствовала его пристальное внимание.

– Ты сумела выбраться из дома, мне кажется, будто я вновь обретаю тебя. Тебе настолько лучше, просто не верится! Еще две недели назад ты не могла ходить!

Он подумал, что в игрушку вставили новые батарейки. Но нет, он ошибается, мне не лучше, и я бы предпочла, чтобы он наорал на меня, сказал, что я не должна рисковать своим здоровьем ради него. А он даже не подумал об этом. Мне полагалось быть стопроцентно прочной, красивой, чувственной и всегда готовой ответить на его зов. Я решила сыграть до конца роль, которую сама себе назначила на этот вечер, и окинула его самым зазывным взглядом:

– Надо бы мне чаще к тебе прислушиваться. Ты всегда прав.

Он самодовольно ухмыльнулся. Пока официант принимал у нас заказ, Эмерик продолжал пожирать меня глазами. Он хотел меня, и я была готова поверить, что моя власть над ним ничуть не ослабела. Эмерик гладил мою руку, и в этом жесте явственно сквозило чувство собственника, разбавленное изрядной дозой желания, однако временами какие-то мысли отвлекали его, и он тогда выглядел озабоченным. Я насторожилась. Что он собирается мне сказать? На его лице проступила извиняющаяся улыбка.

– Я… Я хотел бы попросить прощения за вчерашнее, я никак не мог освободиться. – Он сокрушенно покачал головой и продолжал: – Меня это очень расстроило, клянусь тебе… Не представляешь, как мне жаль, но мы не сможем увидеться в ближайшие десять дней. У меня командировка на следующей неделе, а потом пасхальные выходные с нерабочим понедельником.

Ну да, в праздники любовнице положено отдыхать…

– Без проблем, возражений нет.

Он озадаченно нахмурился. Такого он не ожидал.

– На самом деле все складывается очень удачно, – подчеркнуто небрежно бросила я.

– Почему?

– Я уезжаю на некоторое время в “Бастиду”.

Он отпустил мою руку и откинулся на спинку банкетки.

– Надолго?

В его голосе явственно слышалась легкая паника.

– Еще не знаю… Но не могу же я ничего не делать и сидеть взаперти. Лучше мне пожить там, пока с ногой не будет все в порядке.

Он бледнел с каждой секундой, я сделала ему больно. Как раз как задумала. Подманить его с помощью своих чар, а потом быстро все отобрать.

– До конца твоего больничного? То есть ты можешь уехать на целых два месяца?

– Да! Да, это будет потрясающе, я смогу в полной мере насладиться отдыхом.

Он облокотился о стол и обхватил голову руками.

– Когда ты это решила? – выдохнул он.

– Сегодня утром.

Нас прервал официант, который принес заказ. Эмерик выпрямился, лицо его стало замкнутым, он сделал глоток вина.

– Правильно делаешь, что уезжаешь, – выдавил он, съев несколько кусочков с тарелки и глядя мне прямо в глаза. – Мне сейчас придется уделять больше времени работе и всему остальному… В последнее время я все запустил.

Мы закончили ужин в молчании, каждый из нас погрузился в свои мысли, которые наверняка были не самыми позитивными. Эмерик страдал, и его страдания доставляли мне удовольствие. Он же в ответ, словно чтобы отомстить, выдал мне свое “все остальное”, прекрасно зная, как это меня ранит. Почему мы с таким упорством мучаем друг друга? Зачем, в конце концов?

К тому моменту, когда Эмерик нашел место для парковки рядом с моим домом, мы успели обменяться лишь несколькими банальными фразами. Он выключил двигатель, и настал момент истины.

– Ты спешишь, тебе пора возвращаться или поднимешься?

Вместо ответа он открыл свою дверцу. Да, сегодня вечером все спровоцировала я, но наша история и сама по себе становилась грязной, уродливой. Перед лестницей я сняла босоножки, потому что нога причиняла мне нестерпимую боль, которую я больше не могла скрывать. Он обнял меня за талию:

– Обопрись на меня.

Закрыв за нами дверь, я не стала включать свет. Он прижался к моей спине и крепко обнял меня, уткнувшись лицом в шею. Я цеплялась за державшие меня руки.

– Когда ты уезжаешь? – прошептал он.

– Завтра утром, – так же шепотом ответила я.

Это вырвалось у меня само собой. Нужно было уезжать быстро, как можно быстрее. Он сжал меня еще крепче, мне даже стало трудно дышать. Губы тронули мой затылок, легонько куснули, я застонала. Я знала его достаточно хорошо, чтобы догадаться, что, разжигая мое желание, он пытается заставить меня изменить решение. Он развернул меня лицом к себе и положил ладони на щеки:

– Помни, я люблю тебя.

Этими словами он как будто просил меня остаться, быть всегда у него под рукой. Но я ему не поддамся. Потому что уверена: я права, надо уехать. Это вопрос выживания. Продолжая целовать Эмерика со всей силой своих противоречивых желаний, я потянула его к постели. Мне хотелось оттолкнуть его, но при этом я ждала, что он будет меня любить. Эмерик не торопясь раздел меня, нежно касаясь моей кожи – он отлично знал, как разжечь во мне желание. Он занимался со мной любовью так, будто хотел оставить на мне несмываемую печать, чтобы я не забывала его и продолжала сходить по нему с ума. Он был хозяином моего тела и моего удовольствия, и сегодня вечером он играл ими, использовал их и не щадил меня. Он демонстрировал мне размах своей власти надо мной и моими чувствами. Я улетала, теряла остатки разума и ненавидела себя за свою слабость. Я сдавалась, покорялась ему, подталкиваемая надеждой на искренность его любви.

Он изучал меня в темноте, и на его лице была написана грусть.

– О чем ты думаешь? – совсем тихо спросила я.

– Мне будет не хватать тебя…

Он сейчас был искренним, я это чувствовала.

– А мне тебя. Но ты настолько занят и озабочен разными проблемами, что тебе просто некогда будет скучать по мне.

– Не говори глупости… я не выношу, когда ты далеко.

Несколько секунд он нежно дотрагивался губами до моих губ, а потом поцеловал так, что у меня закружилась голова.

– Мне пора.

Он оторвался от меня и заперся в ванной. Я сдерживала слезы, мне хотелось поскорее одеться, нагота нервировала меня, из-за нее мне казалось, что я для него всего лишь тело. Я скользнула под одеяло и свернулась клубочком. Моя отвага ослабевала, я сомневалась в себе. Во что выльется расставание, которое я затеяла? Не следствие ли это случившегося в последние дни полного затмения моего разума? Сегодня-то он любил меня, я снова существовала для него и все еще дрожала от наслаждения, которое он мне дал. Не создаю ли я сейчас проблемы на пустом месте? Возможно, я сама протягиваю палку, которой меня побьют? Но сегодня вечером я показала ему себя такой, какой он хотел меня видеть. К тому же он сам упомянул “все остальное”, которое временно забросил. Конечно, он специально сказал это, чтобы ранить меня, но не крылась ли в этих словах доля правды? Откуда это неожиданное беспокойство о жене и семье? Не происходит ли в его жизни нечто, что он от меня скрывает? Я почувствовала на своей щеке ладонь Эмерика и подняла глаза. Он присел на корточки передо мной и улыбался. Недавняя грусть как будто покинула его лицо. Я огорчилась, мне бы хотелось, чтобы его грызла тоска.