Книга Повелитель драконов. Перо грифона , страница 2 – Корнелия Функе

И Бен, и Лунг хорошо знали пронзительный голосок, без стеснения нарушивший утреннюю тишину.

Серношерстка.

При первой встрече Бен принял ее за гигантскую белку, чем сильно обидел Серношерстку. Теперь он, конечно, знал о сказочных существах куда больше и ни с кем не спутал бы шотландского кобольда. Тем более что драконы нуждались в кобольдах не меньше, чем в питающем лунном свете.

– Видели бы вы, какой они подняли скандал! Из-за нескольких лисичек! – Серношерстка смущенно понизила голос, увидев, что Зубцебород спит. – Как будто все грибы в этом чертовом лесу – их собственность! – Она опустила корзинку наземь. – С какой стати, спрашивается? Только потому, что сами они выглядят как ходячие шампиньоны? На мой вкус, грибы без рук и ног куда приятнее на вид! Пусть скажут спасибо, что я их не ем!

Зубцебород приоткрыл золотистые глаза и насмешливо фыркнул:

– Серношерстка! Голос кобольда разбудит меня, наверное, и в Лунном краю!

– Да уж, от них никуда не укроешься!

Из кармана Беновой куртки вылез, потирая сонные глазки, крошечный человечек. Это был Мухоножка, гомункулус – судя по всему, последний гомункулус на свете, с тех пор как чудовище по имени Крапивник сожрало одиннадцать его братьев. Алхимик, создавший Крапивника, сотворил и Мухоножку. Другого отца у этого крохи не было, и он горько сожалел об этом. Быть искусственным – нелегкая доля, даже если в друзьях у тебя такие необычные существа, как драконы и кобольды.

– Ну что, опять поругалась с грибовниками? – ехидно спросил он Серношерстку, карабкаясь вверх по руке Бена и располагаясь у него на плече.

– Подумаешь! – фыркнула она в ответ. – Грибовники! Горчичники! Одиновы гномы! Ежовники! Эта мелкота с ума может свести! Поговорил бы ты с родителями, что ли, – обратилась она к Бену. – Пусть введут ограничения по размеру! Что-нибудь вроде: «В Мимамейдр принимаются только существа ростом не ниже собачьей холки». Остальные пусть остаются дома!

– Ага, мне, значит, вид на жительство не светит? – осведомился Мухоножка раздраженно.

Гомункулус долго не мог привыкнуть к кобольдихе и даже сейчас, после двух лет знакомства, с трудом выносил некоторые ее выходки.

Бен обычно утешал Мухоножку тем, что у водяных и лепреконов характер не в пример хуже; сам он в свое время тоже не сразу поладил с Серношерсткой.

Кобольды не терпят, когда кто-то встает между ними и их драконом. Серношерстка долго терзалась недоверием и ревностью к мальчику, который так быстро покорил сердце Лунга.

– Ладно, ладно. – Она присела на колени перед Зубцебородом. – Тебе бы только поспорить. Интересно, гомункулусы все такие? Поди знай, когда их всего один! – Серношерстка запустила бурую мохнатую лапу в полную до краев корзину и достала рыхлый гриб снежно-белого цвета. – Это редкость! Я рыскала по лесу больше двух часов, отряхнула с лап дюжину грибовников, пока его нашла. Когда у кобольдов мех начинает седеть, они едят по такому грибу в день. Так что и дракону он пойдет на пользу! Вы предпочитаете лунный свет, знаю, знаю. Но даже Лунг иногда делает исключение для вкусных цветов и ягод, которые я ему приношу. Их ведь не так легко отыскать в Гималаях! – Кобольдиха бросила укоризненный взгляд на Лунга.

Серношерстка положила гриб Зубцебороду между лапами. Видно было, что свой дар она отрывает от сердца. Всякий, кто хоть немного имел дело с шотландскими кобольдами, по этому жесту сразу догадался бы, как сильно Серношерстка любит старого дракона. Кобольды знают лишь одну страсть, сравнимую с привязанностью к своему дракону: грибы, большие и малые, плотные и рыхлые. Серношерстка часами могла описывать цвет, форму и вкус своих любимых грибов. Зубцебород, разумеется, все это прекрасно знал: за долгую жизнь у него сменилось три кобольда. Все они ушли в Лунный край раньше его, и он сильно по ним скучал. Поэтому он был очень рад, что не только Лунг, но и Серношерстка не побоялась далекого путешествия, чтобы с ним проститься.

– Это поистине царский подарок, дорогая моя Серношерстка! – Старый дракон изогнул шею в благодарственном поклоне. – В искусстве собирать грибы тебе никогда не было равных! Если позволишь, я отложу твой подарок на ужин.

– А с грибовниками я поговорю, – добавил Бен.

Он сам вызвался опекать в Мимамейдре гномов (грибовники, как ни крути, тоже к ним относятся) и уже не раз пожалел о своем решении. Гиневер, его приемная сестра, выбрала водных существ, и Бен ей просто завидовал. Даже фоссегримы, норвежские водяные-скрипачи, не могли сравниться с гномами в сварливости.

Но едва Бен, ступив за порог пещеры, направился к норам грибовников, прямо перед ним, откуда ни возьмись, выпорхнула тучеворона и опустилась на мокрую от росы траву. Тучевороны умеют отлично маскироваться.

– Боевая тревога! – прокаркала она. – В штаб! Срочно!

Тучевороны любят выражаться по-военному, а также напускать на себя важность и загадочность. Но они и правда первоклассные разведчики и надежные гонцы. Ворона явно была в восторге, и Бен с Мухоножкой обменялись встревоженными взглядами. Тучевороны приходят в восторг только от плохих новостей.

Немногие здания на этом свете умеют прятаться. Но главная усадьба Мимамейдра настолько сливается с лесом, водой и землей, что посетители обычно замечают ее, только уже стоя прямо перед входом. Бену всякий раз казалось, что он идет в гости к деревянно-каменно-стеклянному живому существу, которое обожает играть в прятки. Кто знает, может быть, усадьба и правда была живой. Ведь построил ее фьордовый тролль!