Книга У темного-темного леса, страница 35 – Любовь Ремезова, Дарья Снежная

— Думаю, его найдут. Куда мы тут все денемся? Рано или поздно — точно найдут. Но лучше бы, конечно, пораньше…

— Хватит уже об этом, — негромко обронил рунник, словами, как ножом, вспоров повисшее молчание. — Сколько можно языками беды полировать? Лучше о хорошем поговорим.

Он повернулся ко мне и спросил:

— Шела, ты как Лугнасад отметила?

— Отлично. Чуть не сожгли! — бодро поделилась я и успела перехватить у ошалелого парня соцветие тысячелистника, которое он чуть не уронил в горку с листьями бузины. — А ты как?

— А он известно, как! — радостно хихикнули две подружки с другой стороны стола и принялись наперебой рассказывать: — До следующего праздника вся школа будет вспоминать, как он на спор выпил очередной эксперимент демонологов, который они изобрести-то изобрели, а вот пробовать и сами не решались! А потом полез на крышу — там костер жечь и через него прыгать. Мол, чем не холм? Только не долез! Он же по стене лезть вздумал — и ввалился в окно! А та-ам! Наставница Мадален! Она его спросонья с самим демоном, наверное, перепутала, как запустит в него жгучим перцем — и кто бы знал, что наставница под подушкой жгучий перец хранит?.. Но в общем, так он здесь сегодня и оказался.

Рунник, на радостный пересказ девицами творимых им непотребств, только беззлобно усмехнулся:

— Охота была бы глупости повторять!

— Так они их только повторяют, а вы — вытворяете, — не утерпев, куснула я.

Но злость моя на весь мужской род от парня отскочила, не задев:

— Нет, ну правда — чем нынче в городе Луга привечали? — он склонил темноволосую голову на бок, уставившись на меня с интересом.

Я вздохнула, и велев самой себе не вредничать, принялась рассказывать, подытожив:

— Словом, как всегда — пили и пели. Потом дрались, потом драчунов лечили!

— Да ты тоже, можно сказать, гордость школы! Не каждой школярке честь выпадает стать причиной лугнасадовсой драки, — парень сверкнул темно-вишневыми глазами, а я снова выхватила у невнимательного ромашку, которая чуть среди крапивы не оказалась. — Кстати меня Тонан зовут.

Я кивнула — мол, рада знакомству. И вновь в травницкой воцарилась тишина — только травы шуршат.

Остаток отработки прошел то в ней, то под хихиканье шепчущихся подружек, то в разговорах ни о чем — о природе, о погоде, о жестокой несправедливости суровых наставников и непростой школярной жизни.

И меня слегка отпустило. Ну ведь правда, все идет своим чередом, мир не перевернулся. Подумаешь одна неудачная влюбленность! Она, может, и первая, но, поди, не последняя, взять вон хоть Нольвенн. У нее этих любовей… а у меня — любимое дело, редкий дар и вообще я умница. Да? Да!

На выходе из травницкой, когда наставница Мадален, проверив результаты трудов, отпустила нас на волю вольную, меня ухватила за локоть Марзина.

— Шела, слушай… ты сказала, что ты Кайдену не подружка. Но ты же хорошо его уже знаешь, да?

Хорошо знать Кайдена? Ха, очень смешно. Я вопросительно приподняла брови.

— Скажи, как ему понравиться? — искренне взмолилась алхимичка.

Я участливо взглянула на товарку по несчастью. Эк мы нынче кучно собрались!

— Крылья отрасти, — сочувственно посоветовала ей. — Или там чешую хотя бы…

— Лесовички? — обреченно и понятливо догадалась девушка и печально вздохнула — это диагноз.

Мне оставалось только согласно кивнуть. Диагноз.

* * *

Забавная штука жизнь. Совсем недавно я желал видеться со своей бессменной целительницей как можно реже, чтобы ее присутствие не раскачивало и без того хрупкое душевное равновесие. Видно, кто-то из богов подслушал мои мысли — занятая, наравне со всеми, подготовкой снадобий для нашей практики, Шела почти не отходила от котла. За последние несколько дней мы виделись раз пять, да и те мельком. И что? Ох, и смеялся, видимо, мой небесный благодетель!

Я задыхался. Мне ее не хватало. Я с трудом сдерживался, чтобы не начать искать встречи. Кружил по своей комнате, уговаривая себя — нельзя, нельзя, опасно! Опасно, в первую очередь, для нее! Говорил сам себе, что ей это не нужно, ей жить и жить — к чему ей покойник? Да еще такой опасный. И вновь и вновь ловил себя на том, что ищу ее взглядом. В коридорах. В столовой. Во дворе. Одергивал себя — и не мог пересилить. Уходил к себе, и кружил, кружил по своей комнате, не в силах ни успокоиться, ни изменить что-либо.

Кошмары, пошедшие вроде бы на убыль после лекаркиных снадобий и разговоров ни о чем, вернулись вновь. И я снова горел во сне, снова пламя летело во все стороны ревущим кольцом. Клубился, полз по полу и стенам черный удушливый дым. Я снова и снова летел со стен Зубастого Замка, которого больше не было в мире, но который так и остался в моих кошмарах.

Вместе со снами вернулся и шепот.

Присутствие Шелы подтачивало мой самоконтроль. Ее отсутствие сносило его напрочь.

В те разы, когда мне не снились кошмары — я видел во снах Шелу. И были это такие сны… Уж лучше бы снились кошмары — по крайней мере, с ними понимание, что случившееся всего лишь сон, было благом. А не выматывало душу тоской и безнадежностью.

А еще, мне стало казаться, что целительница меня избегает. Раньше она всегда находила время для того, чтобы поговорить наедине хоть раз в день, называя это почему-то лечебными сеансами — а теперь даже на ею же выпрошенный урок стрельбы не пришла. И свежую порцию снадобий, которые назначила мне для улучшения сна и самоконтроля отдала не сама, а через куратора Одрана.

Я дважды пытался поговорить. Первый раз, получив лекарства, ощутимо отдающие магией Шелы не от нее, а от наставника. Подстерег ее возле дверей в их с Нольвенн комнату, и попытался выяснить, все ли с ней в порядке? Не случилось ли чего? Мало ли… И получил в ответ извиняющийся взгляд:

— Вот, с этой вашей перенесенной практикой, времени совсем нет! Наставница Мадален поставила на заготовки всех, до кого дотянулась — и то зашиваемся. От котла головы поднять некогда.

Выглядела она и впрямь не очень — под глазами залегли тени, сама осунулась. И без того тоненькая, моя целительница стала и вовсе прозрачной. Вина кольнула острой иглой — ведь это ради того, чтобы обеспечить боевиков-практикантов лекарствами, наставники заставили целительниц-старшекурсниц работать на износ. А на смену вине, волной пришло злое раздражение. Кому вообще понадобилось сдвигать сроки? Оставили бы все как есть — и прекрасно успели бы подготовиться! И вообще, ладно остальные, но при чем тут Шела? Она и так, стараниями директора, достаточно загружена!

Затолкать гнев поглубже удалось не сразу. Но, когда Шела попыталась обойти меня и скрыться в комнате, я все же спросил:

— А из лука стрелять учиться ты уже передумала? Я тебя ждал…

Извиняющийся карий взгляд стал виноватым:

— Кайден, миленький, прости, а? Я хочу, очень хочу, но… Сейчас не могу. Никак! Давай перенесем? Все равно вы скоро уедете, а пока вернетесь — я как раз все забуду!