Книга Самая страшная книга. Призраки, страница 87 – Максим Кабир

В период особенно глубокой депрессии он столкнулся с Залеевым.

Костя Залеев, по прозвищу Разбой, был его одноклассником. Самбист, кандидат в мастера спорта, в девятнадцать лет он потерял правый глаз. Нелепая трагедия: он, поскользнувшись, упал лицом в коробку с конструктором младшего брата. Спорт для Залеева закончился. Парень переквалифицировался в сапожники (говорят, неплохо справлялся), и милицией задерживался исключительно за пьяные драки. Развал Союза открыл доселе невиданные горизонты для людей, уставших от пятидневной работы.

Бывший спортсмен и уже бывший сапожник занялся риелторским бизнесом. В клиенты выбирал опустившихся пьяниц и бедолаг, стоящих на учете в психдиспансере. Поворотным моментом в его карьере стал визит «вольных налоговиков». Так именовала себя группа товарищей, следящих за финансовыми операциями в подконтрольном им районе.

– Ты? Хирург? – поражался Разбой, наливая в рюмки «распутинку».

Кудрявцев был удивлен не меньше. С последней их встречи однокашник преобразился и кардинально поменял гардероб. Вместо спортивных штанов – брюки из хорошей ткани, вместо застиранной майки – респектабельный пиджак. Плюс швейцарские часы, новые зубы, безвкусные, но дорогие туфли. Дела у Залеева явно шли лучше, чем у Кудрявцева.

– Ну, хирург, – сознался Ярослав, – заведующий отделением, между прочим.

– Бабки, небось, шибешь, – ухмыльнулся Разбой.

– Не жалуюсь, – соврал доктор. – Ну а ты? Все квартиры у дуриков отжимаешь?

– Не, брат. Бери выше. Мы теперь с банками работаем. С драгметаллом, автоторговлей…

– Мы?

– «Минотавры», слыхал?

Кудрявцев смекнул, что речь идет не о древнегреческих легендах. Минотаврами прозывались члены организованной преступной группировки, выросшей на базе спортивного клуба с одноименным названием. Начинали они, подчинив себе рынок поселка Хладокомбинат, наперсточников и попрошаек. Перешли на крупный бизнес, вытеснив соперников и возглавив преступный синдикат города. С ментами договорились. Нерадивых коммерсантов вывозили в леса и хоронили заживо – такой был стиль у Фана, их таинственного, полумифического главаря.

Кудрявцев вспомнил, как однажды, добиваясь расположения красотки, намекнул ей, что лично знаком с боссом «минотавров». Через полчаса она отдалась ему в туалете дискотеки. Бандитов, как водится, не только боялись, но и в некотором роде боготворили.

– Ты на «минотавров» работаешь? – спросил Ярослав.

– Работаю? – фыркнул Костя. – Я бригадир. Как офицер в армии. На мне вся ответственность. То-то, хирург.

И он подмигнул Кудрявцеву единственным глазом.

Они допили и обменялись координатами. Доктор с завистью смотрел, как Разбой садится в новехонький «мерседес» и бесшумно уезжает по своим разбойным делам.

А неделю спустя Кудрявцева разбудил телефонный звонок.

– Это Костя! – прозвучал в трубке прерывистый голос. – Братан, срочно, мы у подъезда твоего.

– Ты что, час ночи…

– Вопрос жизни и смерти, Ярик! Ты ж Гиппократу клялся!

Ругая себя за то, что дал Залееву номер, Кудрявцев оделся и вышел во двор.

Разбой наматывал круги у «мерседеса».

– Сюда, скорее!

Кудрявцев заглянул в автомобиль. Салон был залит кровью, будто в нем резали свинью. На сиденье полулежал парень лет двадцати. Из его предплечья торчал нож. Рукоять – с одной стороны, клюв лезвия – с другой.

Доктор бегло осмотрел рану, проверил зрачки парня.

– Нужно срочно отвезти его в больницу!

– Нельзя в больницу, – возразил Костя, – никак нельзя. Ты у нас больница, братан.

– Я не могу!

– Можешь! – Костя вытащил из кармана охапку смятых окровавленных купюр и сунул их врачу. Кудрявцев уставился на деньги широко распахнутыми глазами. Позади стонал и матерился раненый.

– Хорошо, – промолвил Ярослав, – попытаюсь помочь.

«Ну вот, – сказала себе Обедникова, – а ведь клялась избегать подозрительных мужчин».

Она сама не поняла, как согласилась поужинать с Кудрявцевым. То ли предательство подруги было тому виной, то ли доктор действительно умел очаровывать.

В ресторан при гостинице «Киев» медсестры захаживали редко. Рита вертела головой, рассматривая высокие потолки с лепниной, белый рояль, фонтан посреди зала. Дно изящной чаши пестрело монетками разных стран мира.

Меню сбивало с толку богатством выбора.

– Попробуй пиленгаса в сметане, – порекомендовал Кудрявцев.

У Риты, привыкшей перекусывать на ходу, неприлично громко заурчал живот. Она сделала заказ и, извинившись, отлучилась в дамскую комнату.

Туалет встретил ее гипертрофированной роскошью. Зеркало отразило красивую девушку с немного припухшими глазами. Так кстати на ней было синее платье, купленное для анестезиолога.

Рита подвела веки карандашом, оценила себя. Кем надо быть, чтобы променять ее на толстые ляжки Фуртак?

– Выкуси, Тася, – сказала Рита злорадно.

Расторопный официант принес бутылку грузинского коньяка.

– Вы же за рулем, – замялась Обедникова.

– Во-первых, «ты», а не «вы». Во-вторых, хирург я, предположим, не гениальный, но вот водитель – от Бога.

Он очаровательно улыбнулся и поднял рюмку.

– За настоящее знакомство.

Коньяк был превосходным, как и запеченная рыба. Девушке стало тепло и беззаботно, проблемы отошли на задний план. Кудрявцев болтал, рассказывая остроумные медицинские байки, и сложно было представить, что этот обаятельный балагур связан с криминальным миром. На роль порядочного мужа он не тянул, но Рите вдруг понадобилось просто почувствовать себя женщиной. Взгляд, блуждающий по ее декольте, и комплименты.

Впрочем, окончательно расслабиться она себе не позволяла. Периодически всплывал в памяти одноглазый тип, наведывавшийся к доктору, и новостные сводки о зверствах так называемых «минотавров». И февральский случай был на слуху: тогда прямо в больнице неизвестные убили пациента.

Памятуя об этом, Рита отказалась от третьей рюмки и попросила воды.

Кудрявцев принялся пить за двоих.

– Ты мне сразу понравилась, – разоткровенничался он, – с первого дня. Невинное что-то в тебе есть. Неиспорченное. Этот город всех портит. Меня испортил, хуже некуда.

«Резкий переход от студенческих анекдотов», – растерялась Рита.

– Убежать бы отсюда, – Кудрявцев заговорщически склонился к медсестре, – пока не поздно.

В этот момент на пороге ресторана появилась троица мужчин кавказской наружности. Двое задержались у входа, а самый крупный и, очевидно, главный в троице направился к столику медиков.