Онлайн книга «Отец мой»
В ту же секунду он откинул голову назад и, обнажив клыки, зашипел словно огромная кошка. Выгнувшись на подушке, она повернула голову в сторону, открывая ему доступ к горлу, чтобы он смог… Клыки Зейдиста мощно и глубоко проникли в кожу, и она кончила снова, но он, не отрываясь от вены, продолжил движения. Он был даже лучше, чем ей помнилось: мускулы и кости давили на нее сверху, кожа была такой гладкой, а связующий аромат окутывал ее своим темный острым оттенком. Когда кормление завершилось, а он кончил… одному Богу было известно, сколько раз он кончил… тело его расслабилось, а рот переместился на ее горло, чтобы залечить ранки от укусов. Нежные, приятные касания его языка разбудили в ней новое желание, и он, словно прочитав ее мысли, перекатился на спину, удерживая ее рядом, оставляя их тела соединенными. – Возьми меня, – попросил он, не сводя глаз с ее полных грудей. Она обхватила ладонями предмет его вожделения, лаская свои соски, и начала двигаться медленно и мягко. Он стонал, сжимая руками ее колени, и она чувствовала себя такой прекрасной, какой не смогли бы сделать ее даже его слова. – Боже… я скучал по тебе, – сказал он. – Я тоже. Она уперлась ладонями в его плечи и, наклонившись вперед, начала двигаться быстрее. – О, черт, Бэлла… возьми мою вену… Приглашение было принято прежде, чем он успел закончить предложение – и в ее движениях нежности было не больше, чем в его. Его вкус был потрясающим, еще интенсивней, чем раньше. Каждый раз, как она питалась от него после рождения, все происходило…. с большой обходительностью. Сейчас же между ними царила дикость: искрящийся коктейль силы и секса, а не обычная подзарядка сил. – Я люблю тебя, – прошептал он, пока она пила его кровь. * * * Они занимались любовью еще четыре раза. Снова на кровати. Два раза на полпути в ванную. Еще раз под душем. После они завернулись в толстые белые полотенца и опять забрались на кровать. Зейдист прижал ее к своему боку и поцеловал в лоб. – Вопрос с моим желанием к тебе исчерпан? Она рассмеялась, проводя руками по его груди и опускаясь ниже к шести кубикам живота. Она могла поклясться, что под ее ладонью мускулы наливались силой – его тело жадно всасывало то, что получило во время кормления. Она гордилась тем, что сделала его сильнее… даже больше: она чувствовала связь между ними. Дева-Летописица не прогадала, создавая расу, вынужденную кормиться от самой себя. – Ну? Исчерпан? – Зед перекатился, подминая ее под себя. На его лице сияла особенная улыбка под названием «Я тот мужчина». – Или мне стоит вернуться к доказательствам? Она провела ладонями по его сильным рукам. – Нет, я думаю, мы… Зед! – Что? – промычал он, снова устраиваясь меж ее бедер. – Прости. Ничего не могу поделать. Я все еще голоден. – Он прикоснулся к ней поцелуем легким как дыхание. – Мм… Его губы спустились по ее шее, потерлись об укусы, словно говоря «спасибо». – Мм… моя, – зарычал он. Так медленно, так нежно… его рот спустился еще ниже, к ее груди. Он остановился, так и не прикоснувшись к соску. – Они чувствительные? – спросил он, потершись о вершинку носом, а потом проведя по ней языком. – Да… – Она задрожала, когда его дыхание ветерком прошло по тому месту, где только что был язык. – Такими они и выглядят. Красненькие, цветущие и таким прекрасные. Он никогда не был так нежен с ее грудями, лаская их руками и осторожно целуя. Он начал двигаться еще ниже, спускаясь к ее животу, и она почувствовала новую волну жара и возбуждения. Посмотрев в ее лицо, он улыбнулся. – Скучала ли ты по моим поцелуям, дорогая супруга? По тем, что я люблю дарить тебе между бедер? – Да, – сдавленно ответила она, ощущая дрожь предвкушения, прокатившуюся по телу. Согласно легкой эротичной ухмылке на его лице и дьявольскому огоньку в желтом взгляде, он снова превратился в мужчину, наметившему определенный план в своем совершенном свободном расписании. Он встал на колени. – Раздвинь для меня ноги. Мне нравится смотреть на тебя… О… черт… да. – Он потер губы, словно разогревая их. – Вот об этом я и говорю. Его плечи чуть сгорбились, когда он наклонился, уподобляясь кошке у миски с молоком – она же, словно эрос, отдавала себя целиком во власть его теплого влажного языка. – Я хочу сделать это медленно, – прошептал он, касаясь ее плоти. Она простонала его имя. – Не хочу заканчивать пиршество слишком быстро. «Это не проблема», – подумала она. Для него она всегда была бездонным колодцем… Его язык скользнул в ее тело горячим проникновением, потом вернулся к нежным, медленным поглаживаниям. Посмотрев вниз, она встретилась с его сияющим цитриновым взглядом… он словно ждал того момента, когда их глаза пересекутся, чтобы ускорить движения языка. Наблюдая, как его розовая плоть прикасается к ее, она снова вылетела за границы наслаждения. – Зейдист, – простонала она, обхватывая его голову и толкая бедра наверх. * * * Нет ничего прекраснее, чем лежать между ног твоей шеллан. Дело не только во вкусе; но и в звуках, в аромате, в том, как она смотрит на тебя, повернув голову набок и приоткрыв рот, чтобы дышать. Дело в нежном, прекрасном центре всего того, что делает ее женщиной, прижимающемуся к твоему рту, и в доверии, которое она оказывает тебе, подпуская так близко. Это интимность, чувственность, особая атмосфера… Это то, что ты мог бы делать вечно. Когда его шеллан издала самый потрясающий звук, и волны оргазма подхватили ее, Зейдист скользнул вверх, войдя в нее, желая почувствовать спазмы собственной плотью. Прижавшись губами к ее уху, он кончил в нее. – Ты для меня – все. Позднее, когда они отдыхали рядом, он оглядел ее от груди до живота, думая о том, как удивительно подходили друг другу их тела. Ее пышные изгибы и женская сила создали живое существо, предоставив ему безопасное место, в котором, благодаря химическим превращениям, соединились два тела и создали жизнь. Они оба. – Налла… – прошептал он. – У Наллы… Он почувствовал, как она напряглась. – У Наллы – что? – У Наллы мои глаза, так ведь? Голос его шеллан стал мягким и осторожным, словно она боялась спугнуть его. – Да, да у нее твои глаза. Положив руку на живот Бэллы, Зед начал очерчивать круги на упругой коже – она часто делала это сама во время беременности. Теперь он стыдился себя… Стыдился, что ни разу не притронулся к ее животу. Рождение ребенка так беспокоило его, что видневшаяся окружность представлялась ему лишь угрозой их собственным жизням, но никак не тем, чему нужно было радоваться. |