Книга Новая Ева , страница 42 – Джованна Флетчер, Том Флетчер

– Ты можешь поверить, что это когда-то произрастало на земле? – спрашивает Хартман, загружая капсулу в кофемашину. – А теперь полностью исчезнувший в дикой природе вид. Позор. Жизнь без кофе! Что, черт возьми, они там пьют?

Он глубоко вдыхает, наслаждаясь крепким ароматом.

– Аааа, да благословит Господь науку. – Он складывает руки, пародируя религиозный символ Отца, Сына и Святого Духа. Я ухмыляюсь отсутствию в древнем жесте женского начала, столь чтимого многими.

– Что смешного? – удивляется Хартман.

– Кофе, – отвечаю я. Он хмурится в недоумении.

– Мощное растение, которое мать-природа забрала у нас, но, тем не менее, оно по-прежнему с нами, запертое в этой башне для нашего собственного удовольствия. Мы изучаем его, экспериментируем с ним, потребляем и пытаемся воспроизвести столько, сколько возможно, для будущих поколений. – Он все равно не понимает меня. – Никого не напоминает?

– Пришло наводнение, и мы построили ковчег, чувак. Добро пожаловать на борт. – Закатывая глаза, Хартман передает мне чашку кофе.

Мои ноздри подрагивают в предвкушении кофеина, запах которого уже кружит голову. Ладно, может, эти деревья-мутанты не так уж и плохи. – Люблю кофе, – вздыхаю я.

– Да уж, только ради него стоит молить о том, чтобы нас не выперли с этой работы. – Хартман чокается со мной своей небьющейся кружкой. – Твое здоровье!

– Твое здоровье.

Мы молчим, отхлебывая и смакуя кофе, и все невысказанные слова блуждают улыбками на наших губах. Мы многое пережили вместе.

Комната внезапно погружается в красное марево, и пронзительный вой сирены прорезает барабанные перепонки.

Пожар.

– Черт! Это что, учения? – Хартман пытается перекричать сигнализацию.

– В расписании ничего не указано. – Вот врун: я ведь даже не заглядывал.

– Это не пожарная сирена. Слушай. – Хартман прикладывает палец к губам. Из коридора доносится приглушенное звуковое оповещение.

– Экстренная эвакуация. Пожалуйста, следуйте за своими проводниками в назначенные пункты. – Звучит записанный голос Вивиан.

– Черт! – Хартман в панике. – Идем.

Я напяливаю тяжелые ботинки на босу ногу и следую за ним. Дверь комнаты автоматически открывается перед нами, и мы вдруг оказываемся в эпицентре хаоса. Сотни мужчин движутся по коридору в нашу сторону, ведомые голографическими проводниками. Виртуальная женственность не производит никакого эффекта на сотрудников ЭПО: все мы привыкли к этим голограммам с девичьими формами и взаимодействуем с ними, как с рядовыми сотрудниками. По крайней мере, такова общая идея, но в аварийной ситуации уже не до соблюдения протокола ЭПО.

– Какого черта? – восклицает Хартман, встревоженный начинающимся переполохом, когда один из сотрудников ЭПО под натиском толпы проталкивается вперед.

– Дело дрянь, – замечаю я, когда первые ряды проходят сквозь голограммы, разрушая иллюзию. Следующие за ними пересекают световое поле, и голографические проводники, побежденные, отступают в сторону, продолжая зачитывать запрограммированный сценарий эвакуации.

– Медленно следуйте за светящейся полосой к назначенному пункту эвакуации. Не толкайтесь. Не бегите, – бормочут они, в то время как обитатели нашего этажа протискиваются к аварийным выходам.

– Думаю, нам лучше поторопиться, – кричу я.

Мы с Хартманом вливаемся в людской поток, стараясь держаться вместе, чтобы нас не смыло течением. Наш эвакуационный пункт в другом месте. К сожалению.

Вершина Башни находится над Куполом на высоте более четырех тысяч метров. Мы пока еще толчемся на этаже общежития, пробиваясь сквозь давку к своему выходу.

– Помедленнее! – командует один из голографических офицеров, когда напирающая сзади толпа топит пару человек. Аварийное освещение усиливает панику.

– Боже, я надеюсь, это просто учения, – рычит Хартман. – Мне совсем не хочется совершать Прыжок Веры ^[5] сегодня.

При строительстве башни пришлось изобретать защитные элементы, позволяющие вывести обитателей из здания и, при необходимости, спустить их на землю. Чего только не перепробовали: парашюты; надувные лодки; малые беспилотники. В конечном счете выбрали два внешних метода эвакуации.

Первым и самым безопасным считается спуск по желобам. Длинные трубы тянутся вниз с внешней стороны здания под почти вертикальным углом. Идея состоит в том, чтобы забраться в трубу, закрыть глаза и наслаждаться свободным падением, моля о безопасном приземлении на воздушные подушки на уровне земли. Однако такой спуск осуществляется строго по одному и занимает около пятидесяти секунд. Полная эвакуация здания с использованием только этого метода заняла бы несколько дней.

Второй вариант – то, что мы называем Прыжком Веры, – требует особой физической подготовки, так что им может воспользоваться лишь очень небольшая группа сотрудников Башни. К сожалению, в эту группу входят пилоты.

– Это что, учения? – кричит сзади Локк, когда мы прорываемся через боковую дверь, отсекающую нас от толпы, которая устремляется к желобам.

– Без понятия, – отвечает Хартман, ускоряя шаг.

– Если это не учения, ты отморозишь яйца в своих шортах, – ухмыляется Локк, намекая на мою одежду. Пожалуй, он прав.

Хартман ведет нас в эвакуационный коридор. Здесь уже выстроились в шеренгу человек сто из персонала Башни. Все мужчины. Для женщин, которые работают и живут в Башне, предназначены отдельные внутренние пути эвакуации, гораздо более безопасные, чем наши. По вполне очевидным причинам.

– Опоздавшим, встать в строй! – командует Кетч с дальнего конца длинного кольцевого коридора. Мы выполняем приказ. У меня колотится сердце. Легкий ветерок шевелит тонкие волоски на ногах. Холодный воздух. Настоящий воздух. Где-то впереди открыт люк.

– Чувствуете? – спрашиваю я.

– Холодный воздух? Да, – отвечает Локк.

– Неужели все по-настоящему? Мы будем прыгать? – спрашивает Хартман у стоящих впереди ребят – должно быть, из инженерной бригады, судя по замызганным комбинезонам и грязным рукам.

– Не уверен, но раньше никогда не открывали люк во время учений, – отвечает один из парней. На его лице тревога, смешанная с возбуждением. Немного драмы здесь всегда приветствуется.

– Пожалуйста, идите медленно и спокойно. – Женский голос режет по нервам.

– Ни хрена себе! – восклицает замараха-инженер, когда в поле зрения появляется молодая женщина. От ее безупречной красоты захватывает дух. Она оглядывает строй, убеждаясь, что все соответствуют протоколу. Ее черные волосы собраны в тугой конский хвост. Она сосредоточена, решительна.