Книга Пять ночей. Вампирские рассказки, страница 58 – Николаос

Еще до нашей встречи Алан был самым молодым бостонским мародером, то есть дневным убийцей вампиров, и состоял в элитном отряде Лучших Семи. Тогда ему было всего восемнадцать. Потом, когда отменили «Бизнес-ланч», закон, позволяющий вампирам охотиться три часа после полуночи, а людям — убивать их три часа пополудни, мародерство на время заморозили… и вскоре упразднили, приветствуя частичную легализацию нежити. Теперь они имели право на собственность, платили налоги, довольствуясь при этом донорскими пунктами, давно прошедшими закалку в епархии Пенни и Данте. Частичной легализация называлась потому, что все разборки,

касающиеся вампиров, — и суды, и казни — производились только их верховной властью, не людьми. И производились неплохо, судя по вполне сносной дисциплине.

Так называемое «Правило Перл», введенное в обиход бывшим Мастером Чикаго еще в середине прошлого века, ограничивало их численность, а лучшего и желать нечего.

Не знаю, насколько сыты волки, но овцы могут чуть расслабиться.

В общем, до того, как папа все нам рассказал (а еще до того, как Джимми познакомил нас с родителями своей будущей жены), я считала, что Алан — самый необычный человек в моей жизни.

— Слушаю, — раздался голос Алана, и у меня заскребло в горле.

— Привет, — еле-еле подала я голос. — Как ты?

— Что-то случилось?

Алан знал меня как облупленную. Неужели? Неужели я не могу позвонить просто так?

Нет?

— Все в порядке, меня… в общем, я в командировке. Слушай, когда ты был в

Лучших Семи, с вами работал Уильям?

— Макбет, — ответил Алан, так тихо, что я не могла оценить, как больно ему сделала. Блин, не могла позвонить просто так! — Да, он был с нами, друг Джейсона.

Первого из Семи.

— Я помню.

— Там темная история какая-то. В ту ночь незадолго до того, как распустили Семь

Лучших и всех мародеров, много наших пострадало — Джейсон, Сэм, Кэтрин… И Уилл тоже, говорили, что он был на каком-то задании и не выжил… А почему ты спрашиваешь?

— Да тут надо, для статьи… Что он был за человек, Алан?

— Нормальный парень. Не фанатик. Не знаю вообще, убил ли он хоть одного… мы все были под влиянием Джейсона, а он, его лучший друг, — нет. А вообще мы мало общались.

— Спасибо тебе большое, Алан. Я позвоню.

— Хорошо, — сказал он, а прозвучало это как «не позвонишь». — Ты еще не сломалась?

— Нет, — сказала я, а потом поняла, что он о сигаретах.

Я повесила трубку. Что я здесь делаю? Вместо того чтобы быть с единственным человеком, который меня понимает и любит, заботится обо мне, гонюсь за какой-то сенсацией, сижу в Богом забытом месте на краю географии в окружении чудовищ и пытаюсь трезво мыслить. Дай Бог, получится.

В одном я могла собой гордиться — Уильям был в ресторане, в полном одиночестве.

За стойкой скучал обычный человеческий бармен, на которого в отсутствие более важных проблем я с удовольствием обратила бы внимание. То есть не в этом веке.

— Можно сесть, Уильям?

Он кивнул.

— Да, пожалуйста.

Больше всего я опасалась, что сейчас он замкнется в себе, и мне останется только слопать свой завтрак и уйти восвояси. Но враждебности пока не чувствовалось, и я приободрилась.

— Меня зовут Дагни.

— Зачем ты здесь? — неожиданно спросил он.

Я не знала, как с ходу ответить, но официант (тоже человеческий) подал мне меню,

и пришлось прерваться. Это дало мне немного времени.

— Пишу статью.

— Правда?

Он отложил вилку, и я заметила, что глаза у него совсем не темные. То есть темные, но серые, а не карие. И острые. Очень острые.

— Мой жених тебя знает. Алан Форман.

Уильям чуть улыбнулся, но это была не улыбка радости.

— Ты сказала ему, что я жив?

— Нет.

— Это не имеет значения, но… если это и для тебя не важно, то и не говори.

— Я не собиралась. Просто вспомнила твое лицо на фотке у Алана. Вы там с ружьями.

И ты единственный не улыбаешься.

Он едва пожал плечами, мол, чему радоваться, и продолжил есть. Я последовала его примеру, тем более что желудок просто кусался. А готовили тут роскошно… если так пойдет и дальше, то любимые джинсы придется выбросить.

— Ты пробовала его кровь? — спросил вдруг Уильям, так же неожиданно, только в этот раз у меня во рту был кусок отбивной. Не знаю, каким чудом я его проглотила.

— Что?..

— Ты слышала. Кровь Демона.

— Зачем мне это?

Уильям склонил голову к плечу, глядя на меня искоса, и это сразу забрало у него пятьдесят процентов человеческого.

— Чтобы быть здесь. Да или нет?

— Нет.

— Хорошо. И не делай этого. — Он аккуратно положил вилку и приблизился, положив руки на стол. — Тебе ведь нужно чистое восприятие происходящего? Если он скажет тебе, что это необходимо, чтобы здесь оставаться, не верь. Если ты сюда вошла,

то все уже улажено. А если попробуешь — никогда не узнаешь, где твои глаза, а где — его.

Я тоже медленно положила вилку, не отводя глаз, и он опустил их первым.

— Почему ты это говоришь?

— Просто дружеский совет. Когда-то я тоже оказался на вечеринке у Эркхам. Без приглашения.

Внезапно до меня начало доходить.

— Они помогли тебе пройти.

Он промолчал.

— И ты попробовал их крови?

— И они моей. Они не хотели, ни проводить меня туда, ни выдавать за своего сателлита. Но я их заставил. И теперь…

— И теперь не можешь понять, что тебя в них влюбило? Ты сам? Или эта кровь?

— Я ни о чем не жалею, — Уильям снова расслабился и закончил есть. — Это правда,

Джиа и Кейли — самое дорогое, что у меня есть. Но ты права, я никогда не узнаю,

что меня… в них влюбило. А ты еще можешь.

Я вспомнила глаза Демона цвета недозрелого лимона и поежилась.