Онлайн книга «Закон высоких девушек »
|
Могла ли я это сделать? – Ты первый, – сказала я. – Ты первая, – сказал он. Что было сложнее – довериться еще одному человеку или прожить всю мою жизнь, пряча секреты, быть изолированной из-за них? – Вместе, – сказала я, не придумав ничего лучше. – На счет три. Раз, два… – Я гей, – сказал он. – Моя мать – силлогоман, – сказала я одновременно с ним. – Твоя мать наркоман? – переспросил шокированный Роберт. – Силлогоман, – четко произнесла я. – Она коллекционирует хлам. – Ой. Я видел их по телевизору. Боже. – Итак, ты гей? – Я в своей семье не белая ворона, а скорее, радужная. Мои родители из тех, которые готовы принять такое. Если отец узнает, он отречется от меня. И ребята в футбольной команде тоже особо не обрадуются. Мне не нужно, чтобы моя жизнь стала еще сложнее, чем есть, Пейтон. Ты можешь это понять? – Очень даже могу, больше, чем ты думаешь. – Я предпочитаю оставаться в шкафу [99], мне в нем комфортно. Я засмеялась и покачала головой. Роб тоже не чувствовал себя частью своей семьи. У него тоже был огромный секрет. Как и мне, ему было некомфортно в собственном теле. Неужели мы все такие? Неужели мы все чувствуем себя уродами? – И никто не знает? – спросила я. – Кроме меня теперь. – Кое-кто знает. Один парень. – Я надеюсь, это, по крайней мере, не Тим. – Почему? – в его взгляде читалась обеспокоенность. – Никогда не рассказывай ему того, что не должно стать достоянием общественности, просто поверь мне на слово, – сказала я и с горечью добавила: – Он разболтает об этом всей вселенной. Он кивнул: – Ну тогда мы договорились? Сходим на три свидания и на выпускной – мои родители будут счастливы, подозрения останутся в прошлом, а ты выиграешь пари. – Договорились! – я пожала ему руку. Все это обернулось лучше, чем я надеялась. Мои свидания были устроены, и мне не надо было лгать или притворяться. На меня нахлынуло внезапное беспокойство. – А ты точно будешь здесь во время выпускного? Ты не уедешь Швейцарию или куда-нибудь еще? – Зачем мне ехать в Швейцарию? – Ради бозона Хиггса, – мрачно ответила я. – Ты немного чудная, знаешь? Но мне это нравится. По крайней мере, наши свидания не будут совсем скучными. Я не слушала. Деньги были у меня в кармане – ну, или почти в кармане, – и я уже мечтала о школе моды. Всю дорогу до дома я пробежала, окрыленная. Нью-Йорк, жди меня! Я опустошила почтовый ящик и взобралась по своей лестнице, чувствуя себя так хорошо, как давно уже не чувствовала. Я уже планировала программу похода за покупками на следующий день – сначала в «Ткани Дебуа» за роскошным черным бархатом, который я приметила у них на стеллажах, потом в «Пуговицы и украшения» за большинством аксессуаров, включая пару винтажных эполетов с медными шипами. Я просмотрела почту, сразу отправив рекламные листовки в мусорную корзину и отложив в сторону письмо для отца – спустя десять лет мы все еще получали какие-то отправления для него. Открытка из банка крови напомнила мне, что пришло время сдать очередную пинту. Я поставила напоминание в своем телефонном календаре и выкинула открытку, думая о кроваво-красном сатине, из которого хотела сшить подкладку для жакета в деловом стиле. На последнем письме в темно-желтом конверте в верхнем углу стояла печать штата Мэриленд. Как только я ее увидела, еще до того, как заметила розовую печать о просрочке в противоположном углу, у меня внутри все перевернулось, и меня накрыл ужас – холодный и тяжелый, словно накидка, промокшая от дождя. Ничего хорошего там быть не могло. Я открыла письмо дрожащими руками и в панике пробежала глазами по страницам с напечатанным текстом. Территория для отходов, окружной налог на недвижимость, государственный налог на недвижимость, охрана качества воды – большинство этих слов звучали для меня тарабарщиной, но три фразы, напечатанные жирным шрифтом, были понятны даже мне: итоговая сумма, пени за просрочку платежа, сумма к оплате. Крик необузданной ярости и боли вырвался из самого моего сердца. А потом еще один. Минуту спустя мать уже стучала в мою дверь. – Пейтон! Пейтон, с тобой все в порядке? Я отперла дверь и распахнула ее настежь. Ее лицо было белым от шока: – В чем проблема? – Ты! – прорычала я. – Вот в чем проблема! Я сунула ей в руку счет по налогам на имущество и отступила на несколько шагов назад, серьезно обеспокоенная, что ударю ее, если буду стоять слишком близко к ней. Она уставилась на счет. – О, боже, – прошептала она. – Еще один счет, который ты не оплатила. По нему еще и начислены пени за неуплату в срок. Она сжала губы. – И я готова поспорить, что ты не оплатила его, потому что превысила лимит по кредитным картам в Черную пятницу [100]. Примерно так, да? – обвинила я ее. – Мне придется снять все деньги, отложенные на колледж, деньги, которые я зарабатывала годами, чтобы оплатить счет. Потому что если я не сделаю этого, мы потеряем дом. И тогда что, а? Что тогда? – Пейтон, я уверена, что мы можем найти какой-нибудь другой способ заплатить, – сказала она. Ее пальцы свернули счет в крошечный квадратик, словно с помощью его физического уменьшения ей было проще игнорировать его важность. – Не делай из мухи слона. Я злобно выругалась. – Это не муха. Это и есть слон! У нас тут слоновья гора долгов. И слоновья гора хлама. Я схватила ее за плечи и затрясла – так сильно, словно могла вытрясти из нее болезнь и всю дурь. Счет упал на пол – крошечный белый квадратик, достаточно большой, чтобы разрушить все мои мечты. – Отстань от меня, – выдохнула мать, вырываясь из моих рук. – Если бы я только могла. Но я застряла тут с тобой, застряла без возможности оторваться от тебя. Нью-Йорк! Кого я пыталась обмануть? Теперь мы обе плакали. Я пересекла комнату и бросилась на кровать. – Мы обе пленницы этой мусорной свалки, и мне никогда не выбраться отсюда, не уехать куда-нибудь подальше, я никогда не смогу жить собственной жизнью. Мы обе похоронены здесь, это место – могила, а я словно охранник при трупе. – Я не труп. |