Книга Странное происшествие в сезон дождей, страница 26 – Виктория Платова

— Поначалу нет. Но внизу я встретил мальчика.

— Сына хозяйки?

— Да. Мы вышли из дома вместе. И прямо на пороге столкнулись с русской. Остальное вы знаете.

— Что вы можете сказать об этой русской?

— Она милая. Довольно неглупая. Жаль, что ее не было этой ночью в саду.

— Но и без нее вечеринка удалась?

— В общем — да.

— Если не считать инцидента с вашим другом во время фейерверка.

— О нем все быстро забыли. Это не испортило праздника.

— Да?

— Почти не испортило.

— Что же тогда испортило праздник вам?

— Мне?

— Свидетели утверждают, что покойная позволила себе нелицеприятное высказывание о вас, и вы расстроились.

— Нет, что вы!..

— А они утверждают, что на вас лица не было.

— Они ошибаются. Мы просто играли в одну милую игру, что-то на манер интеллектуальной шарады. Рискованные вопросы задавались, не спорю. Но никто никого не оскорблял…

— Что ж, вам виднее. Скажите мне, Кристиан… У вас ничего не пропало? Какая-нибудь ценная вещь?

— Н-нет… Почему вы спрашиваете?

— Мало ли… В доме есть дети, и они не отличаются примерным поведением.

— Нет-нет, дети совершенно замечательные. Мы с ними отлично ладим. Если вы имеете в виду саксофон…

— Я не имею в виду саксофон.

— Ну хорошо… У меня ничего не пропадало… И… даже появилось лишнее. Сегодня утром. В пижамном кармане. Я не знаю, как там оказалась эта вещь… Но она мне точно не принадлежит.

— Что это за вещь?

— Вот, возьмите… Я хотел отдать вам ее сразу…

— Ключ?

— Забавный, да? Я таких никогда не видел.

— Осталось только выяснить, что он открывает. Вы не в курсе?

— Нет.

— Может быть, дверь, за которой прячется убийца?.. Ну-ну, не бледнейте, это всего лишь шутка…

* * *

…Дарлинг, несмотря на свои неполные двадцать семь, — выдающаяся личность. Так утверждают все, кто время от времени посещает ее френд-ленту в ЖЖ. Подобных посетителей наберется с три десятка, но постоянно пасущихся — человек пять. А самый постоянный — некто paolo_maldini, забавный тип, скрывающийся за аватарой юного японского камикадзе. Аватара слишком мала, чтобы рассмотреть Паоло в подробностях, но общий наивно-нервный абрис впечатляет. Как впечатляет таинственность Паоло, о котором Дарлинг известно все — и ничего. «Все» относится ко вкусам Паоло (незаметно и исподволь ставшим и вкусами Дарлинг), его философски-ироническому взгляду на жизнь, его пристрастиям в еде, литературе, музыке и прочим важным, но мало что определяющим вещам.

«Ничего» относится к личности самого Паоло. С тех пор как его самолетик спикировал в журнал Дарлинг, прошло два года, но она до сих пор не знает, как по-настоящему зовут Паоло, откуда он, чем занимается и сколько ему лет. Ведь не может же он и в самом деле быть камикадзе, увернувшимся от войны, попавшим во временную воронку и вынырнувшим в русском Интернете. И не где-нибудь, а в Дарлинговой жежешечке. Почему был выбран именно ее журнал, при наличии в Сети миллиона других журналов, рациональному объяснению не поддается. Но факт остается фактом: нигде больше Паоло не засветился. Достаточно открыть поисковик, чтобы в этом убедиться.

В собственном журнале Паоло имеется лишь одна запись двухлетней давности. Вернее, не запись, а странное словосочетание «Рей-Сен». И все. Ни тебе объяснений, ни тебе развернутых характеристик, ни тебе настроения дня («снег, дворники, немного грустно»), ни тебе подходящего случаю трека (Фрэнсис Лей — Plus Fort Que Nous) — ничего такого, что проливало бы свет на Рей-Сен.

И на Паоло заодно.

Наверное, Дарлинг излишне романтична (что простительно девушке), но в Рей-Сене она находит множество самых причудливых оттенков бытия. Не говоря уже о дворниках, снеге, грусти, Фрэнсисе Лее и любимом папочке, корабельном коке, — последний раз он выходил на связь из Норвегии. А до этого — из немецкого Киля. А до этого… Если ставить флажки в тех местах, где побывал папочка за всю свою долгую корабельную жизнь, то карта мира окажется зататуированной, как последний байкер. На своем сухогрузе он огибал даже мыс Горн, который вполне сопоставим с Рей-Сеном по суровой ослепительности. Впрочем, Рей-Сен гораздо масштабнее: он способен поглотить и мыс Горн, и все остальные мысы, острова и материки — настолько он велик. Так, во всяком случае, кажется Дарлинг из болотистой питерской заводи. Так ей хочется думать: где-то там — где волны стоят стометровой стеной — таинственный и всемогущий Рей-Сен охраняет папочку, прикрыв его прозрачным куполом для надежности.

Но не исключен и другой вариант, не отменяющий, впрочем, прозрачной рей-сеновской сути. Рей-Сен — стекло на наручных часах Паоло-камикадзе. Бесконечно большие и бесконечно малые величины подменяют друг друга с легкостью, и в этом тоже состоит прелесть незнания.

Вот именно: Дарлинг не желает знать, что есть Рей-Сен на самом деле. Хотя одного клика в Гугле или Яндексе было бы достаточно, чтобы картина прояснилась и выплыли ссылки, опрокидывающие рей-сеновскую сказку мордой в грязь.

Наверняка это что-то не очень важное для мировой истории.

Что-то мелкое и незначительное на манер пустой сигаретной пачки или аппликации на рубашке поло. Нет уж, лучше оставаться в счастливом неведении, ведь сигаретная пачка, а тем более аппликация, не защитят папочку и его сухогруз.

Счастливое неведение длится вот уже два года. Зато многие другие вещи получили свое объяснение не в последнюю очередь благодаря Паоло. Хаос, до того царивший в девичьей голове, сменила упорядоченность. Общечеловеческие и культурологические ценности внесены в предварительно очищенный от более ранних наслоений череп. Каталогизированы и расставлены по местам. Конечно, Дарлинг еще пытается сохранить крохи самостоятельности и даже — в пику Паоло — почитывает женские любовные романы в метро. Вместо обязательных к детальному изучению Томаса Манна и Умберто Эко. Но стоит только Паоло прознать об этом (по каким-то неразличимым простому человеческому взгляду блохам в Дарлинговых постах), как он мгновенно активизируется. Направляет свой маленький отважный самолетик прямо в кормовую часть эсминца со звучным именем «Глупость Дарлинг». И еще ни разу не обходилось без повреждений обшивки («Не будь идиоткой!»), преждевременной гибели корабельного зенитного комплекса («Caution! Кретинизм заразен!») и взрыва парового котла («Афишировать примитивность вкусов — некошерно!»). Конечно, Паоло никогда не прибегает к столь унизительным для Дарлинг комментариям, он действует намного тоньше. Несколько иронических замечаний, суть которых ясна только посвященным; несколько вроде бы абстрактных реплик — больше всего они напоминают Дарлинг хорошо тренированных сторожевых псов, не дающих свернуть с прямой дороги к совершенству. И стоит только ей присесть на обочине (надо же когда-то и отдыхать от работы над собой), стоит лишь свернуть в манящий свежей листвой орешник дурновкусия — как псы тотчас же являются и щерят зубы: