Книга Странное происшествие в сезон дождей, страница 82 – Виктория Платова

— Если кто сейчас и ан… антропоморфен, то это я.

— Прости, я увлеклась, — извиняющимся голосом говорит Даша.

— Ничего. Я понимаю… Я вот тоже часами могу говорить о…

Дарлинг замолкает. Нет ничего, о чем бы она могла говорить часами. Зато она часами может размышлять о всякой ерунде, которую-то и озвучить неприлично. Но знать об этом Даша вовсе не обязательно.

— О чем? — Интерес Даша выглядит совершенно неподдельным.

— Ни о чем. Правда. Наверное, я скучный и неинтересный человек, без всяких увлечений, без всяких страстей.

— Ну это сложно назвать увлечением.

— Что же тогда все это? Вся эта коллекция, все это сборище артефактов?

— Она имеет и прикладное значение.

Упс-с-с. Придется-таки выковырять из только что забитого терракотового кувшина кое-какие сведения. Они лежат под толстым слоем сливок, взбитых из малопонятных Дарлинг Дагомеи, Ифе, Ашанти и Бакуба. И заключаются в том, что большинство из этих фигурок кого-то или что-то оберегает. Дома, дороги, перекрестки, подступы к алтарю и входы в святилища. И наверняка среди них найдутся и те, что приносят удачу, помогают решению самых разных проблем и призывают дождь. Из крупных купюр, вынесенных через вскрытые вентиляционные шахты ограбленного казино.

— Прикладное — это как?

— Всегда можно озвучить свою просьбу любому из духов, нужно только уметь выбрать, кому именно.

— Ты правда веришь во все это? — изумляется Дарлинг.

— Я слишком долго прожила в Африке, чтобы в это не верить.

— А Исмаэль сказал мне, что ты не суеверна.

— Паршивец! — смеется Даша. — Хотя я не имею права так называть его. Возможно, со временем в нем проявится сила боро мангу.

— Это еще что такое?

— Не сегодня, не сейчас. Может, позже я расскажу тебе, кто такие боро мангу.

— Это хотя бы не очень страшная история?

— Не страшнее, чем про мальчика и его маму.

Интересно, о каком «позже» идет речь? Дарлинг вовсе не собирается оставаться здесь, пора бы подумать о такси, чтобы отправиться в гостиницу. Но мысль о гостинице убита влет разноцветными камешками смеха Даша.

— Конечно же, это шутка. Насчет попросить о покровительстве. Но вот это — совсем не шутка. То, что я хотела показать тебе… Того, кого я хотела показать. Лали зовет его Мик.

Мик — всего лишь одна из фигурок. «Мик» звучит совсем не столь впечатляюще, как ухув-элао (ухув-элао — набор голов с торчащими из них слоновьими бивнями, они окружают Мика). У Мика тоже имеется бивень: самый маленький, самый невзрачный и совсем не впечатляющий. Желтоватый, как зубы курильщика. Разглядеть Мика в подробностях весьма проблематично: в отличие от всех других экспонатов импровизированной выставки, он спрятан в тени. Свет не доходит до него, отражаясь от невидимой сферы; Дарлинг временами кажется, что по округлым границам этой сферы то и дело проскакивают крошечные молнии и разряды электричества.

— Гордость моей коллекции, — сообщает Даша. — Когда-то, если верить преданию, он принадлежал дагомейской жрице Хванджиле.

— С ума сойти, — изрекает Дарлинг.

— Даже не буду озвучивать тебе его рыночную цену. Но говорят, что в этой скульптуре заключена невероятная сила разрушения и невероятная сила созидания.

— А она ее уже демонстрировала? Невероятную силу?

— Пока, слава богу, до этого не доходило. Так что от нее я пока получаю только эстетическое удовольствие. И испытываю вполне понятную коллекционерам радость от обладания редкой вещью.

— Я не коллекционер, так что разделить эту радость с тобой я не смогу. А этот самый Мик… не вырвется наружу и не покрошит здесь всех в капусту? — невольно иронизирует Дарлинг.

— Я смотрю, ты относишься ко всему скептически.

— Я атеистка… И не верю даже в летающие тарелки.

— Я тоже. Но, живя в Африке, невозможно не поверить в сверхъестественное, хотя бы на пару минут в день. А на какого-нибудь бога, лукавого и ленивого, легко наткнуться прямо на улице.

— И часто такое случается?

— Наверное, частенько. К сожалению, они не представляются и не заводят с тобой разговор.

— А есть о чем поговорить?

— Всегда есть о чем поговорить.

— А я вот никогда не заговариваю на улице с незнакомцами. Это к вопросу о риске…

— Да-да, я уже поняла. Друг Шона, Кристиан… Вы ведь встречались с ним сегодня?

— Провели несколько часов, осматривая достопримечательности.

— И… как он тебе?

— Милый парень. Немного странный, как и все англичане… Прости, я не имела в виду…

«Не имела в виду Шона», хочет добавить Дарлинг. Но Шон — самый обычный парень. А эмоциональные выхлопы в ресторане и сегодня на кухне вполне объяснимы: его счастье оказалось иллюзорным, в его семью пытаются вторгнуться люди из прошлой жизни жены, — любой мужчина потерял бы покой и попытался спасти положение всеми доступными способами. Но как объяснить интерес Даша к Кристиану? Даша вспомнила о нем, когда разговор зашел о ленивых и лукавых богах; ни одно из определений явно не подходит плохому саксофонисту Крису.

— Ты не имела в виду Шона, я знаю. Он говорил мне, что они старые друзья.

— С Кристианом?

— Да. Вот Шон и пригласил его как старого друга. А в чем… заключаются странности?

Стоило ли говорить Даша о детском крике, который преследует Кристиана? Но тогда придется признаться, что этот крик звучал и в голове Дарлинг. В истории мальчика и его мамы тоже много неясностей, Дарлинг знает только то, что мать Кристиана умерла. Сказать о том, что Кристиан ищет русалку, влюбленную в джаз? Это сошло бы за странность, но… беседа была доверительной, а Дарлинг не из тех, кто разглашает чужие тайны.

— Ну не знаю… Он привез саксофон.

— Что же в этом странного?

— Ты слышала, как он играет?

— Еще нет.

— Зачем, отправляясь на другой конец света, брать вещь, которая может и не понадобиться?

— Я поступаю так всегда. Неизвестно, как все обернется с необязательными вещами в самый последний момент. Я видела у него кольцо.

— Кольцо?

— Он носит его на цепочке, на шее. — Даша испытующе смотрит на Дарлинг. — Оно показалось мне женским.

— Ну… может быть.

— Значит, ты видела его?

Кольцо. Старинная монета, впаянная в серебро; оно выпало из кармана Кристиана, когда они с Дарлинг сидели в индийско-тайском ресторане и ели рыбу под соусом «Амок». И Кристиан выглядел не просто смущенным, когда Дарлинг попыталась расспросить его о кольце.